– Так я и думала! – воскликнула Дуглесс и принялась рыться в своей сумке. – Если вы прикажете этому человеку снять с вас этих отвратительных существ, то я излечу вас от простуды! – сообщила она. – А, вот и они! Нашла! Таблетки от простуды! – радостно вскричала Дуглесс, вытаскивая упаковку из сумки.
– Но, мама, – заговорил Николас, выступая вперед, – вы же не можете…
– Уйди, Николас! – распорядилась леди Маргарет. – И вы тоже уходите! – добавила она, обращаясь к лекарю.
Мужчина собрал пиявок с руки леди Маргарет и засунул в обтянутую кожей коробочку.
– Вам нужно выпить стакан воды, – сказал он.
– Вина! – приказала леди Маргарет, и Николас подал ей высокий серебряный кубок с вином, инкрустированный грубовато обработанными драгоценными камнями.
Почувствовав необычность суматохи, происходившей в зале, Дуглесс внезапно осознала, насколько храброй женщиной является леди Маргарет. Или же глупой! – не могла не подумать она, – глупой, если решается принять лекарство от незнакомки. Вручая леди Маргарет таблетку от простуды, она сказала:
– Вот, проглотите, и минут через двадцать вы почувствуете ее действие!
– Мама! – начал было Николас, но леди Маргарет отмахнулась от него и проглотила таблетку.
– Если вы причините ей зло, то заплатите за это! – прошипел Николас на ухо Дуглесс, но она покорно снесла это. А что, если жительницам Англии эпохи Елизаветы противопоказаны таблетки от простуды и у леди Маргарет начнется от них аллергия? – встревожилась Дуглесс.
Она все так же покорно стояла на месте, с нее струилась вода, и она дрожала от холода. Мокрые волосы прилипли к голове, но никто и не подумал предложить ей полотенце! Было ощущение, будто все находившиеся в комнате прямо-таки дыхание затаили, взирая на леди Маргарет, распростершуюся на вышитых подушках. Дуглесс нервно переминалась с ноги на ногу и только тут заметила, что в комнате за прикроватными занавесями находится еще кто-то. Она смогла разглядеть лишь, что это женщина в длинной юбке, затянутая в тесный корсаж.
Дуглесс кашлянула, и стоявший у постели Николас бросил на нее быстрый взгляд.
Должно быть, это были самые продолжительные в жизни Дуглесс двадцать минут, пока она, замерзшая и издерганная, стояла там в ожидании, когда таблетка начнет оказывать действие. Но когда она наконец-то подействовала, все произошло стремительно: пазухи носа у леди Маргарет очистились, и у нее пропало то жуткое ощущение удушья, которое бывает при простуде.
Выпрямившись, леди Маргарет уселась в постели и с нескрываемым удивлением произнесла:
– Я поправилась!
– Еще не вполне! – отозвалась Дуглесс. – Таблетки просто избавляют от симптомов. Вам нужно еще оставаться в посте-ми и побольше пить – апельсиновый сок… или что там еще у вас есть.
Женщина, находившаяся за спиной у Дуглесс, вышла из тени, поспешно приблизилась к леди Маргарет и, склонясь над нею, принялась поправлять покрывала.
– Повторяю вам, что я – в порядке! – вновь сказала леди Маргарет. – А вы, – воскликнула она, обращаясь к лекарю, – подите вон! – Тот, пятясь, выскочил из комнаты. – Ты же, Николас, – продолжала она сыпать распоряжениями, – забери ее, накорми, обсуши, дай ей одежду и завтра поутру приведи ко мне! И пораньше!
– Что, я? Я?! – недовольно переспросил Николас. – Я должен?!
– Ты ее отыскал, ты и несешь за нее ответственность! А теперь – ступайте оба! – скомандовала дама.
Николас глянул на Дуглесс и закусил верхнюю губу.
– Идем! – сказал он ей, и в голосе его отчетливо слышались гнев и отвращение.
Она пошла за ним, но в холле остановилась и сказала:
– Николас, нам нужно поговорить! Обернувшись к ней все с тем же выражением неудовольствия на лице, он ответил:
– Нет, сударыня, с вами нам говорить не о чем! – И, выгнув бровь дугой, добавил:
– К вашему сведению, я – сэр Николас, рыцарь ее величества королевы! – И, резко отвернувшись от нее, он зашагал прочь.
– Сэр Николас? – переспросила она, поспешая за ним, – Но разве не «лорд Николас»?!
– Я – всего только рыцарь! – ответил он. – Это мой брат – лорд.
Замерев на месте, Дуглесс воскликнула:
– Брат? Ты хочешь сказать – Кит? Так Кит жив, да? Николас опять повернулся к ней, и лицо его исказила гримаса гнева:
– Вот что, – вскричал он, – я не знаю ни кто ты такая, ни как тебе удалось что-то пронюхать о моей семье, но я тебя, ведьму, предупреждаю: стоит тебе навредить здесь хоть кому-нибудь, пусть хоть один-единственный волосок у матери на голове изменит из-за тебя цвет, и тебе жизнью придется заплатить мне за это! И не воображай, что ты сможешь опробовать свои ведьмины штуки на моем брате!
Опять повернувшись к ней спиной, он пошел дальше. Дуглесс же, не сказав в ответ ни слова, побрела за ним. Замечательно, просто замечательно, – сердито думала она. – Я, стало быть, проделываю весь этот путь в четыреста лет длиной, являюсь сюда, чтобы сохранить Николасу голову, а он единственное, что смеет делать в ответ, так это угрожать мне смертью! Как же в таком случае заставить его выслушать меня?!
Они поднялись по лестнице на самый верх, и, распахивая перед нею дверь, Николас сказал:
– Вы будете спать здесь!
Она прошла внутрь. Помещение это весьма отличалось от красивых, наполненных всяческими сокровищами комнат, которые она видела по пути. Это была попросту крохотная каморка, даже без окна; в углу валялся скомканный матрас, а на нем – грязное шерстяное одеяло.
– Здесь я оставаться не могу! – в ужасе воскликнула Дуглесс, но, обернувшись, увидела, что Николас уже вышел. До нее донесся звук поворачиваемого ключа.
Она заорала и стала колотить кулаками в тяжелую дверь, но он и не подумал открыть!
– Ублюдок! – воскликнула она и села на пол возле двери. – Ублюдок проклятый! – прошептала она, оставаясь в одиночестве в темной каморке.
Ни той ночью, ни утром никто не явился к Дуглесс, чтобы выпустить ее. У нее не было ни воды, ни еды, ни света. В углу стояла старая деревянная бадья, и она догадалась, что та предназначена для отправления естественных надобностей. Она попыталась улечься на матрас, но уже через несколько минут почувствовала, что по всему ее телу ползают какие-то крохотные кусачие насекомые. Почесываясь, она вскочила с матраса и, сев на пол, прижалась к холодной каменной стене.
О том, что настало утро, она догадалась по слабому свету, пробившемуся под дверь каморки со стороны, видимо, близкого коридора. Всю ночь она так отчаянно скреблась из-за тварей, которые ползали у нее по телу, что па коже в нескольких местах появились кровоточащие расчесы. Она все ждала, что вот-вот кто-то придет и выпустит ее: ведь леди Маргарет сказала, что желает видеть ее, Дуглесс, рано поутру! Никто, однако, за нею не приходил!