— В ужасе? — переспросила она, сердясь на себя за то, что показала свой страх, и на своего спутника за то, что он его увидел. — Я живу в Нью-Йорке, и если хочешь знать…
— Тише, — попросил наблюдатель, поднося бинокль к глазам.
Фиона постаралась успокоиться и совладать, с паникой, охватившей ее, когда она проснулась в пустом доме. Она подошла к Асу.
«Итак, они спали вместе», — думала она, беря дыню с тарелки. И что? Что это значило? Даже если бы они занимались сексом, это не имело бы никакого значения.
Тогда почему ей так тепло и уютно около полузнакомого человека? Почему она уже давно не спала так хорошо? Фиона читала об исследованиях Анны Ландерс о том, что женщины предпочитают простые объятия сексу, но никогда не верила в это. Она любила секс.
Но на самом деле, с Джереми особо и не пообнимаешься. Он все делал на скорую руку, парень из серии «мне нужно побыстрее возвращаться на работу». Но такой же была и Фиона. Ей всегда нужно было успеть сделать тысячу вещей для Кимберли, а времени хватало лишь на двадцать.
— Как спалось? — она украдкой взглянула на Аса.
— Хорошо, — проворчал он.
— Тогда почему ты с утра так мрачен? Отложив бинокль, он посмотрел на нее:
— Ты забыла, почему мы здесь? На нас устроена настоящая охота, мы обвиняемся в убийстве. Надеюсь, ты узнала, что нас связывает, и почему Рой Хадсон завещал нам деньги. Я вот нет!
Фиона действительно не могла понять, почему они здесь. Казалось, убийство Роя она видела в кино или ей это приснилось. Возможно, так человеческий разум справляется с непредвиденными ситуациями. Она не могла до конца поверить, что это произошло на самом деле. По крайней мере, с ней.
— Кого ты рассматриваешь? — спросила она и взяла бутерброд с маслом.
Рядом с ним стоял одинокий треснутый стакан с апельсиновым соком, и она отпила из него. Почему бы и нет? Если они спали в одной кровати, то могут пить и из одного стакана.
— Птиц, — ответил Ас. — Напоминаю: я специалист по птицам. И пытался здесь работать до того, как ты уничтожила мою приманку для туристов.
Фиона пропустила его колкость мимо ушей — она не даст вовлечь себя в спор.
— Здесь? Ты хочешь сказать, что это твоя земля? Твой парк?
— Конечно. А ты что думала?
— Ничего, — сказала она с набитым ртом. — Мой отец был замечательным картографом, он все время говорил, что у меня топографический кретинизм. Я могу потеряться в шкафу.
Ас молчал, тогда Фиона спросила:
— А что это за птица? Вон та, зеленая? И указала вверх, но Ас не удосужился посмотреть.
— Попугай.
— Один из тех, что можно купить в зоомагазинах?
— Именно.
— Правда? А я и не знала, что они живут во Флориде. Я думала, их привозят из каких-нибудь экзотических мест, вроде Борнео.
— Этот сбежал из чьей-то клетки. А вообще-то, их доставляют из Австралии.
Когда речь заходила о птицах, он менялся на глазах.
— Думаешь, это бедное создание сбежало из клетки какого-нибудь малыша и теперь вынуждено жить на воле?
Его красноречивый взгляд объяснил, что Ас считает ее идиоткой.
— Бедными созданиями называются томящиеся в клетках. А тут летают тысячи крылатых, прекрасно живущих в естественных условиях, «на воле», как ты сказала.
Ас снова поднес бинокль к глазам.
— И у тебя весь день будет такое плохое настроение?
— Оно будет таким до тех пор, пока мы не выясним, почему некий человек, ныне труп, сделал нас своими наследниками.
— А если между нами нет никаких связующих нитей? Вдруг мы просто понравились Рою?
— И как давно ты его знаешь? — спросил Ас с сарказмом.
Фиона не собиралась портить себе настроение. Может, сменить тему разговора?
— Мой отец умер во Флориде. Из-за этого меня никогда сюда не тянуло. Мне даже пришлось напиться, чтобы набраться мужества сесть на самолет.
Ас ничего не сказал, продолжая смотреть в бинокль.
— Перед смертью отца мы с ним строили планы, когда мне лучше к нему приехать. Раньше он всегда сам проведывал меня. Он говорил, что мне не понравятся нюансы его работы, что я городская девочка и мне незачем бродить по болотам страны аллигаторов. Или каннибалов. Или встречаться с диким племенем, которое все еще использует отравленные стрелы.
— От чего он умер? — спросил Ас на этот раз без сарказма.
— Сердечный приступ. Он был в джунглях, работал на какого-то человека, когда у него стало плохо с сердцем. Мне сказали, что он умер мгновенно.
Несколько секунд Фиона смотрела на просвет между деревьями, который так завораживал ее спутника.
— Отец был для меня всем, — вздохнула она и попыталась улыбнуться. — Он был очень счастливым человеком. И не хотел, чтобы я плакала.
Она закрыла глаза и представила его.
— А какой папа был красивый… Всегда потрясающе выглядел, носил только сногсшибательные костюмы. И постоянно одевался в пепельно-серый цвет. Говорил, что это хорошо сочетается с цветом его волос.
Фиона улыбнулась, напрочь забыв, где она и почему здесь находится.
— У него были самые чудесные волосы на свете: пышные, густые, серые. Отец любил повторять, что его волосы похожи на дым. Однажды даже пошутил, что он и есть настоящий Серый, а не тот разжиревший медведь.
— Что ты сказала? — Ас медленно отложил бинокль и повернулся к ней.
— Ничего. Я просто рассказывала о своем отце. Он умер во Флориде, — вздрогнула Фиона, увидев его широко раскрытые глаза.
— Нет, не это. Что-то насчет одежды… Нет, волос.
— Надо было слушать, — уколола она его, отомстив за его сарказм. — Я сказала, что у него были красивые серые волосы.
— А медведь?
— Здесь есть медведи? Вдобавок к аллигаторам и разным ползучим тварям…
Ас сильно сдавил ей плечи:
— Так что там про медведя? Что ты сказала о нем?
Она отстранилась от него:
— Мой отец однажды признался, что он и есть Серый Медведь, но это всего лишь шутка.
Голос Аса сделался очень тихим:
— У твоего отца был шрам на левой руке?
Он провел по руке пальцем от локтя до мизинца.
— Да, — ответила Фиона. — На кисти. Я ни разу не видела отца без одежды, поэтому не могу ничего сказать о длине шрама. Он поранился в Южной Америке, когда исследовал Анды. А разве ты знал моего отца?
Ас встал и сложил руки, будто в молитве:
— Мы сделали это! Общее между нами — твой отец!