— После пары лет абсолютно бесперспективной работы, — продолжала Фиона, — я, наконец, получила место помощника исполнительного директора в «Игрушкax Дэвидсона». Я думала, что буду придумывать игрушки, но от меня хотели, чтобы я приносила кофе и забирала белье из прачечной. Я превратилась почти в горничную и получала столько же. Я никогда не срывалась. Держала рот на замке, но смотрела в оба. И однажды услышала, как…
Она перевела дыхание:
— Я услышала, как Джеймс Гарретт сказал, что продаст душу дьяволу за куклу, способную составить конкуренцию Барби. Надеюсь, ты знаешь, что это за кукла?
Ас кивнул. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
— Я не спала три дня и три ночи, — продолжала Фиона, пытаясь справиться с волнением и глядя на зашторенное окно. — Я не могла ни о чем думать, кроме создания… не только новой игрушки, а целой новой концепции в мире кукол. Я придумала куклу с историей, которая менялась дважды в год, потому что кукла училась и развивалась как личность.
Она посмотрела на Аса:
— Я наняла художника, чтобы он нарисовал мои задумки. А однажды утром в понедельник заставила себя прийти в кабинет к Гарретту и показать ему свои разработки.
Ас долго ничего не отвечал. Он спокойно лежал и смотрел на нее.
— Понятно. Ты здорово разбираешься в мире бизнеса! До тех пор, пока на горизонте чисто и у тебя есть все условия для нормальной работы, ты замечательно справляешься с жизнью.
— Ты ничего не понимаешь! — она сжала руки в кулаки. — Ничего! Нью-Йорк — такие же джунгли, как здесь, и тоже с крокодилами.
— Аллигаторами. Крокодилов здесь очень мало.
— Неважно. Я считаю…
Да? Что ты считаешь? Хочешь вернуться в Нью-Йорк и поиграть со своей куклой? Увы, это невозможно. В случившемся нет твоей вины, но это все равно произошло, и ты не сможешь теперь ничего изменить. Так что дальше?
— Я не хочу в тюрьму, — Фиона села.
— Я тоже. Но сейчас мы должны туда отправиться. Кто-то охотится за нами. Мы не знаем почему, но нам нужно предоставить разбираться в этом адвокатам, детективам и полиции. Они…
— Они ничего не знают, — она указала на стопку газет и журналов на стуле. — Ты разве меня не слушал? Никто даже не пытается докопаться до правды. Им нужны мы! Мы — убийцы, скрывающиеся от правосудия, мы…
— Убийцы плюшевого мишки.
— Да! Нас будут судить и признают виновными в убийстве человека, — Фиона снова встала. — Но, знаешь, Рой Хадсон не казался мне плюшевым мишкой. Он был противным стариком, который не мог держать при себе руки.
— Чудненько. Пусть детективы это выяснят, — Ас достал карандаш и блокнот.
— Я — основная тема всех газетных статей. Не хочу быть посмешищем.
— Да, — согласился Ас и убрал карандаш и блокнот обратно в ящик.
— Есть еще кое-что, нуждающееся в проверке, — Фиона опять вытащила блокнот и положила рядом с Асом.
— Например? — он приготовился писать.
— Если нас связывает мой отец, то, может, нас с Роем связывает тоже он?
— Вероятно. Хотя Рой мог выбрать тебя по одной причине, а меня — по другой.
— Да, — согласилась Фиона. — Но мне кажется, что логичнее предположить, что мой отец — связующее звено между нами всеми. Когда он познакомился с Роем? Помогал ли ему?
— Или Рой поссорился с твоим отцом и моим дядей и решил им отомстить? — тихо сказал Ас.
— Ты уже думал об этом? — Фиона села около него.
— И довольно много.
— Если мы сдадимся, то никогда ничего не выясним, правда?
— Похоже на то, — мягко ответил он.
— Ты не хочешь сдаваться? — Фиона заглянула ему прямо в глаза.
Ас нахмурился:
— Ты стала безумной, когда выяснилось, что твой отец не тот, за кого себя выдавал. Ты практически лишилась рассудка, когда узнала, что тебя уволили.
— Да, — Фиона отвернулась.
— И ты ненавидишь лачуги. Люди, бегущие от полиции, не могут останавливаться в пятизвездочных отелях.
— Да, я ненавижу лачуги.
— А кроме того, кто-то пытается тебя убить.
И успешно, не так ли? — она снова посмотрела на него. — Разве я теперь не покойник? Моя работа, моя жизнь — меня всего лишили. Однажды ночью я легла спать, а когда проснулась, на мне лежал труп. И с тех пор…
— С тех пор тебе приходится выносить общество человека, которого ты ненавидишь всем сердцем, и жить без элементарных удобств.
— Яне…
— Не что? — спросил он. — Не возражаешь без душа? Без службы доставки? Без…
— У меня нет ненависти к тебе. Ты… Ты стал… Я хочу сказать, что ты…
Фиона взглянула на него и заметила слабый огонек в его глазах. И тут она все поняла:
— Ты все спланировал заранее! Ты и не собирался сдаваться! Ты пытался заставить меня понять, что другого выхода, кроме игры в прятки с полицией, не существует! И добился своего: я стала убеждать тебя в этом!
— Да, я хотел, чтобы ты сама приняла такое решение, — Ас старался удержаться от смеха.
— Я ненавижу тебя! — закричала Фиона. — Я терпеть тебя не могу! Презираю! А еще я надеюсь, что тебя признают виновным и отправят на электрический стул!
— Ну, как раз этого ты совсем не хочешь, — засмеялся Ас. — Кстати, пару секунд назад ты говорила, что забыла о ненависти ко мне.
— Я лгала, — Фиона резко встала, чтобы уйти, но он поймал край ее халата.
— Не думаю, что ты меня ненавидишь, — нежно сказал Ас.
— Ненавижу! — она тянула халат, пытаясь вырваться. — Ты самый холодный из всех, кого я когда-либо встречала. И занудный. Все, что ты делаешь, — это смотришь телепередачи про птиц. Слушаешь птиц. Глядишь на птиц. Пишешь о птицах. Думаешь о птицах.
Должно быть, она попала в цель: улыбка сползла с его лица.
Мило улыбаясь, Фиона продолжала:
— Ты думаешь, что все тебя хотят. Что ж, может, пожилые дамочки с голубыми волосами и мечтают, чтобы ты умолял их о деньгах, а мне от тебя ничего не нужно! Ты эгоист! Ты все держишь в тайне. Мне жалко женщину, которая будет настолько глупа, что согласится провести с тобой жизнь! Она замерзнет до смерти, если ляжет с тобой в одну кровать.
— Неужели? — Ас так дернул обвинительницу за край халата, что она на него упала.
Он тут же обнял ее и прижал к себе. Очевидно, из-за всего пережитого, из-за риска и волнений, их прикосновения оказались обжигающими. Казалось, руки Аса могут находиться всюду одновременно. Фиона обвила его ногами, почувствовав его язык у себя во рту.
Это было больше, чем страсть. Неужели она думала о нем все эти дни? Ждала его? Или просто сказалось отсутствие всяких контактов и отношений с людьми?