— Мисс Эди! — воскликнула Тесс, зажимая уши руками. — Я так много слышала об этой женщине, что если бы увидела в дверях ее привидение, то попросила бы ее уйти.
— Если увидишь ее, спроси, что мне делать, — хмуро проговорила Джос.
Как-то поздно вечером Тесс пекла пирожные на кухне Джоселин. После вечеринки в доме Вивиан, которую Джос про себя называла не иначе, чем «катастрофа», Тесс согласилась принять заказ и испечь пирожные для двух мероприятий. Джим, отец Люка, сказал, что за всю свою жизнь он никогда не встречал более талантливого бизнесмена, чем Тесс. Она не открывала свои планы заранее, и никто не знал, как она собирается обставить то или иное событие, куда ее приглашали. Тесс в общих словах говорила, что хочет сделать, и ее доводы были настолько убедительны, что заказчики соглашались со всем, что она скажет.
Тесс с помощью Джима уже обслужила больше десятка детских праздников и чаепитий. И всегда пекла пирожные на кухне Джос. Корпя над своей книгой, Джос видела коробки чудесно украшенных пирожных и печенья, сложенные у двери.
Что до Сары, то она сто процентов времени проводила со своим другом, обсуждая план открытия нового магазина одежды. Все, о чем могла говорить Сара: что сказал Грег, что сделал Грег, о чем подумал Грег.
— Грег сказал, что мы должны… — С этих слов, казалось, начиналось каждое предложение.
В течение дня, будь то утро, день или ночь, Джос и Тесс слышали звуки энергичного любовного свидания, проникавшие сквозь стены. Сначала это смущало девушек, потом они начали смеяться, а через пару недель это стало столь обычным, что им оставалось лишь обмениваться многозначительными взглядами, соображая, где это может происходить. Но однажды вечером все резко оборвалось.
— На кухне, — сказала Джос.
— Нет, в прачечной, — возразила Тесс.
Джос прислушалась.
— Ты права. У-упс! Они перешли в гостиную.
— Саре нужно сначала залечить стертые коленки, а уж потом снова браться за это занятие… — Тесс замолчала, потому что увидела в дверях Джима. Он ничего не сказал, просто поставил коробку на пол и вышел из дома.
Вытаращив глаза, подружки схватили стаканы и, прижав их к стене, прислушались. Они поняли: Джим пошел в комнаты Сары, и хотели услышать, что там произойдет. Но к сожалению, Джим говорил так тихо, что они не услышали ни слова. Когда он вернулся на кухню, Джос и Тесс были заняты работой. Что сказал Джим, они так никогда и не узнали, но с тех пор сомнительные звуки из-за стены больше не доносились.
Позже Тесс сказала:
— Даже не знаю, рада я тишине или жалею, что больше ничего не слышу?
— Я тоже, — вздохнула Тесс.
Прошло две недели после «катастрофы», Тесс пекла свои пирожные, Джос писала письма, отправляла электронные сообщения, звонила. Вдова доктора Бреннера была счастлива, узнав, что Джос собирается написать биографию ее мужа, Джос после некоторых сомнений решила не говорить ей всю правду, и вдова прислала несколько ящиков с разными документами, они могли бы заполнить половину большого грузовика. Но когда Джос взялась разбирать их, то чуть не заснула от скуки. Возможно, доктор Бреннер был хорошим терапевтом, но журналист из него явно не получился. Он сообщал о нескольких смертях, произошедших в один день, но не было ни объяснений причин, ни описаний, как и почему это случилось. Она начала забрасывать вопросами разные организации. Написала в американские посольства в тех странах, где работал доктор Бреннер. Дважды ей отвечали, что, по официальным данным, американский врач у них никогда не значился.
Пребывая в ожидании, Джос записана все, что могла вспомнить о том времени, когда мисс Эди работала с доктором Бреннером. Она носила с собой ноутбук и писана при каждой возможности.
Но даже работа не могла отвлечь ее от мыслей о Люке. Нет! Говорила она себе, что думает о будущей книге, об истории, которую Люк читал ей. Джос пекла печенье и слушала, как он читает ей о мисс Эди и ее Дэвиде, водителе джипа, которого она сначала презирала, а потом страстно полюбила. Но как это случилось? Что свело их вместе, почему чувство переросло в любовь? Джос надеялась, что это была не просто близость, возникшая под влиянием экстремальных событий. Она надеялась, что чем больше они узнавали друг друга, тем сильнее становилась их любовь.
Она очень хотела встретиться с дедом Люка и расспросить его, но не могла заставить себя сделать это. Не могла поверить, что он согласится встретиться с ней и поделиться дорогой историей, да еще после того, как она выгнала его внука.
Размышляя о книге, Джоселин залезла в Интернет, чтобы навести справки о генерале Остине. Она выяснила, что у него есть сын, который получал за отца последние награды. Не приходилось рассчитывать, что семья генерала помнит секретаршу времен войны. Но все же она написала им вежливое письмо, спрашивая, слышали ли они что-нибудь о мисс Эдилин Харкорт?
Четыре дня спустя Джос получила полный энтузиазма ответ от Уильяма (Билла) Остина, внука генерала Остина, сообщавший, что он сам пишет биографию своего знаменитого деда и о мисс Харкорт, но не много. «Я покажу вам свою историю, если вы мне покажете вашу», — писал он.
Проблема была в том, что сведения о генерале Остине были почерпнуты из записок мисс Эди, и портрет генерала был такой нечеткий, что Джос не была уверена, захочет ли внук прочитать это. Она написала ему, что ее интересует послевоенный период жизни мисс Эди, поэтому вряд ли это способно помочь Биллу в написании биографии генерала. Тем не менее она спросила, нельзя ли увидеть то, что у него есть о мисс Эди.
Билл написал, что есть несколько писем, в которых упоминается мисс Харкорт, но они еще не расшифрованы и все еще лежат в коробках — а он не собирается выпускать оригиналы из рук. «Моя помощница — моя бывшая подружка. Бывшая, потому что мы разбежались, и я собираюсь нанять другого помощника, но пока не могу позволить себе этого; или завести новую подружку, которая умеет печатать, или попросить мою бывшую выйти за меня замуж. Если бы у монеты были три стороны, я бы бросил ее, чтобы решить эту проблему».
Джос купила самый крепкий клей, склеила три монеты вместе, сформировав пирамиду, и послала ее без записки Биллу. Два дня спустя она получила от него ответ, сообщавший, что он и его бывшая девушка покупают дом, на который раскошелилась ее семья. «На выбор дома уйдет не одна неделя. Потом будет медовый месяц. Моя работа над биографией откладывается на неопределенное время. Я не знаю, ненавидеть вас за это или благодарить?»
— Я тоже, — пробормотала Джос.
И снова вернулась к поискам материалов о докторе Бреннере. Дважды она нарывалась на грубость, записывая воспоминания людей, знавших доктора и мисс Эди. Джос нашла сестру милосердия, которая работала с ним, поехала в Огайо и провела три дня, записывая рассказ женщины. Но эта медсестра проработала с доктором всего шесть месяцев и помнила мисс Эди как жесткую, неприступную, высокомерную особу. «Такой холодной женщины я не встречала. У нее вообще не было сердца», — сказала она. Джос с трудом удержалась от резкости.