— Так вот почему Тревис женился на вас!
Ее голос звучал как бы из самой глубины души.
Риган была потрясена.
— Простите меня и за это! — Марго положила руку на запястье Риган. — Я всегда говорю лишнее. Просто мне хотелось понять причину; мы ведь были с ним почти обручены. Тревис — настолько порядочный человек, что, естественно, понял — он должен жениться на женщине, которая ждет от него ребенка. Вы знаете, мне следовало бы раньше подумать об этом. — Она засмеялась. — Пожалуй, если бы я… ну, вы понимаете… забеременела бы, он бы женился на мне…
Боже мой! Опять я за старое. Я никоим образом не утверждала, что вы уже были женаты до того, как Тревис на вас женился. Конечно, нет. Она встала с дивана, Риган тоже поднялась.
— Мне пора ехать, — сказала Марго. — Сегодня я все время говорю не то, что нужно. — Она похлопала Риган по руке. — Уверена, что Тревис влюбился в вас, поэтому вас и выбрал. Мы живем не в средние века. Мужчины женятся по своему желанию, а не из-за того, что женщина ожидает ребенка. Тревис всегда говорил, что хочет иметь детей, но не собирается мириться с женой, которая будет им командовать. Вы же, чудный добрый ребенок, никогда не сможете им командовать. А теперь мне пора ехать. Надеюсь, мы с вами подружимся. Возможно, я помогу вам понять привычки Тревиса и расскажу, что он не любит. В конце концов, мы всю жизнь были очень близки.
Она чмокнула воздух около самой щеки Риган и повернулась к двери.
— Я попрошу убрать поднос. — Она улыбнулась. — Так что вам не нужно забивать вашу головку. Идите отдыхать и думайте о ребенке, которого Тревис так хочет.
Она ушла, а Риган рухнула на диван, чувствуя себя так, будто пережила бурю. Она не сразу стала размышлять над тем, что услышала от Марго. Выбор? Тревис не выбирал ее; она наткнулась на него. Он с радостью позволил бы ей уйти, но она отказалась назвать ему имя своего дяди. Честь! Честь Тревиса не позволила ему отпустить Риган на улицы Ливерпуля, а позже, как порядочный человек, он вынужден был на ней жениться. Что он говорил во время свадьбы? Что женится на матери своих детей.
Разве она вынуждала его жениться на ней?
Очевидно, их брак не имеет никакого отношения к любви. Разве мог такой человек, как Тревис, влюбиться в дитя, которое даже не способно приготовить чай, чтобы не изувечить себя?
Дни текли один за другим, и с каждым днем Риган, судя по всему, все сильнее отдалялась от хозяйства. Казалось, прислуга получала удовольствие от того, что постоянно менялась. Разговаривая с Риган, слуги вели себя вызывающе, и в конце концов, она почти перестала выходить из своей комнаты.
Возвращаясь домой, Тревис хватал Риган в объятия, подбрасывал над головой и заставлял улыбаться до тех пор, пока с лица ее не исчезала грусть. Он постоянно спрашивал, что терзает ее. Он предложил повезти ее осмотреть плантацию, и она последовала за Тревисом, стыдясь того, что нуждается в его опеке. Она ни за что не признается, насколько чужой ощущает себя в этой стране.
Тревис ни разу не пожаловался на ее неумение распоряжаться, никто не осмеливался разговаривать с ним вызывающим тоном, но он заметил, что не во всех сферах его хозяйства царит порядок. Однажды она услышала, как он ругал за леность работников молочной фермы.
Дважды приезжала Марго и каждый раз ласково разговаривала с Риган, а потом принималась выговаривать слугам за то, что они запустили такой замечательный дом. После ее ухода Риган ощущала пустоту и свою полную никчемность.
Она ни разу не рассказала Тревису о своих затруднениях со слугами или о пролитых слезах.
Однажды, когда Риган сидела в библиотеке, пытаясь сосредоточиться на чтении книги, которую держала в руках, вошел Тревис.
— Вот ты где, — улыбнулся он. — А я думал, ты куда-то пропала.
— Что-нибудь случилось?
Поверх одежды на нем был надет промасленный плащ вроде тех, которые носили матросы на корабле.
— Надвигается буря; молния перебила ограду, и почти сто лошадей ускакали.
— Ты собираешься их ловить?
— Да, как только найду Марго.
— Марго? — Риган закрыла книгу. — Какое она имеет отношение к разбежавшимся лошадям? При виде ее лица Тревис засмеялся:
— Некоторые из этих лошадей принадлежат ей, к тому же она более ловкая наездница, чем большинство мужчин в нашем графстве. Так что, моя зеленоглазая женушка, она мне нужна, и все.
Поднявшись, Риган посмотрела ему в глаза.
— А чем я могу помочь?
Он снисходительно улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа:
— Во-первых, выкинь из головки все заботы, во-вторых, береги моего ребенка, а в-третьих, — что не менее важно — согревай мою постель.
И вышел из комнаты.
Какое-то время Риган стояла неподвижно. Она чуть было не заплакала, но слезы так надоели ей! Она не намерена сидеть в одиночестве и сохранять дитя Тревиса. Жизнь ведь заключается не в том, чтобы проводить несколько мгновений с мужчиной, которого заботит только то, что у нее в чреве.
Когда Тревису действительно было что-то нужно, он, как и раньше, обращался к одной и той же женщине, — к Марго, гордой и заносчивой Марго, убежденной в том, что любое дело ей по плечу.
Ни о чем больше не думая, Риган направилась в спальню и принялась бросать одежду в чемодан. Ее подгоняло желание сделать хоть что-то — что угодно. В ящике одного из комодов лежал браслет с сапфирами и пара бриллиантовых серег. Когда-то они принадлежали матери Тревиса, потом он подарил их Риган. Поколебавшись только мгновение, она положила их в сумку.
Надев плотный плащ, она подошла к двери, убедилась, что никто ее не видит, и направилась к лестнице. Остановившись на верхней ступеньке, она оглянулась на то, что раньше принадлежало ей. Нет! Эти вещи никогда ей не принадлежали. Вновь обретя решимость, она бросилась в библиотеку и второпях написала Тревису записку о том, что уезжает и теперь он свободен и может принадлежать женщине, которую любит. Затем, открыв ящик, переложила в карман деньги из оловянной шкатулки.
Уйти из дома незамеченной оказалось просто. Рабочие были заняты — они плотно закрывали двери и окна, готовясь к буре, которая тяжело, подобно влажной шерсти, буквально висела в воздухе. Фасад дома выходил на реку, но с задней его стороны проходила изрытая колесами дорожка, которую Тревис называл дорогой. Жители Виргинии по большей части путешествовали по воде, и Риган решила, что ее никто не заметит, если она уйдет этим путем.
Она шла по дороге целый час. В воздухе чувствовалось приближение бури; наконец начался дождь. Дорожка покрылась грязью, в которой вязли ее туфли. Дальнейшее путешествие стало почти невозможным.
— Вас подвезти, юная леди? — спросил чей-то голос.
Повернувшись, она увидела подъехавший фургон, которым правил незнакомый старик.
— От дождя здесь плохая зашита, да все лучше, чем идти пешком.