К вечеру она оказалась на берегу ручья. Все тело ныло от усталости, казалось, она идет и вдет без остановки уже много дней. Николь сняла туфли и с облегчением опустила горящие ступни в прохладную воду.

Сзади из кустов выскочил какой-то зверек и шмыгнул к ручью. Николь испуганно вскочила и оглянулась. Енот, который испугался ничуть не меньше, тут же скрылся в лесу, а Николь посмеялась над собой и своими страхами. Повернувшись, чтобы взять туфли, она увидела, что они плывут по течению. Подобрав юбку, она шагнула в воду, но ручей был глубже и гораздо быстрее, чем казался. Не пройдя и десяти шагов, она поскользнулась и упала. Юбка захлестнула ей ноги, а в бедро вонзилось что-то острое.

Она с трудом выпрямилась и освободила ноги от юбки, но когда попыталась встать, нога подвернулась. Ухватившись за нависавшую над водой ветку, Николь кое-как выбралась на берег, приподняла юбку. По внутренней стороне бедра тянулась длинная, сильно кровоточащая царапина с рваными краями. Николь оторвала кусок от подола нижней сорочки и, стиснув зубы от боли, прижала его к ране. Сверху она наложила еще кусок, прижала его как можно сильнее, и через несколько минут кровь остановилась. Тогда она перебинтовала ногу длинной полоской ткани.

Боль, голод и усталость сделали свое дело: она прилегла на песок и в следующее мгновение провалилась в глубокий сон.

Ее разбудил дождь. Солнце уже закатилось, в лесу начинало темнеть. Николь с трудом села, все поплыло у нее перед глазами, она обхватила голову руками. Нога сильно болела, все тело ныло от усталости. Она еле держалась на ногах, но необходимо было найти убежище от дождя. Искать туфли не имело смысла, и она пошла босиком, скользя по мокрой глине и спотыкаясь о корни деревьев. Через некоторое время она перестала ощущать свое тело, усталость и боль. Сбитые ноги кровоточили, но девушка не чувствовала ничего, кроме странной легкости, и продолжала путь. Дождь перешел в холодную морось, было похоже, что он вот-вот кончится. Николь давно потеряла последние шпильки, и волосы мокрыми прядями свисали до пояса.

Вдруг впереди мелькнули серые тени. Два крупных зверя приближались к ней с оскаленными зубами и горящими глазами. Волки, подумала Николь. Она прижалась спиной к стволу. Животные продолжали наступать, а она все крепче вжималась в дерево, зная, что это последние минуты ее жизни, что умирает совсем молодой и что осталось так много несделанного.

В тумане возникла огромная фигура всадника. Николь попыталась определить, что это — плод ее воображения или реальность, и не смогла. Человек или призрак спешился и поднял с земли "камень.

— Пошли прочь! — крикнул он, и звери, поджав хвост, шмыгнули с тропинки. Он подошел к Николь.

— Какого черта вы не велели им убраться? — Даже в темноте Николь моментально узнала Клейтона Армстронга — по голосу и тону.

— Я думала, что это волки, — обессиленно прошептала она.

— Волки! — негодующе фыркнул Клей. — Какие тут могут быть волки! Просто пара попрошаек — они думали, вы им что-нибудь дадите. Ладно, надоели мне все эти глупости дальше некуда. Мы едем домой.

Он повернулся, словно не сомневаясь в том, что она тут же последует за ним. У Николь не было сил спорить. У нее вообще ни на что не было сил. Она сделала шаг и потеряла сознание.

Глава 4

Клей едва успел ее подхватить. Он уже открыл было рот, чтобы разразиться очередной тирадой о том, до какой степени женщины бестолковы и неуклюжи, как понял, что она в обмороке. Ее руки были холодными и влажными, голова поникла, как у тряпичной куклы. Опустившись на колени, он снял кафтан, накинул его на плечи девушке, потом поднял ее на руки, с удивлением отметив, что она почти ничего не весит, и подсадил в седло, придерживая одной рукой, пока садился сам.

Путь до плантации оказался не близким. Николь старалась держаться как можно прямее, чтобы не касаться Клея. Даже сквозь безмерную усталость она ощущала его ненависть.

— Успокойтесь, откиньтесь назад. Я вас не укушу.

— Нет, — прошептала она, — вы меня ненавидите. Лучше бы вы оставили меня на съедение волкам, для всех было бы лучше.

— Я уже сказал вам, что то были не волки, а теперь говорю, что я вас не ненавижу. Стал бы я тратить столько времени на поиски человека, которого ненавижу. Откиньтесь.

От рук, обнимавших ее, исходила сила, и когда Николь положила голову ему на грудь, она почувствовала радость от близости человеческого существа. События последних дней беспорядочно мелькали у нее в голове. Ей грезилось, что она плывет по огромной реке в окружении целой стаи красных туфель с горящими глазами и оскаленными зубами.

— Тихо, тихо. Ни туфли, ни волки вам не страшны, я с вами.

Как ни странно, эти слова и успокаивающее прикосновение его сильной руки к плечу оказали магическое действие: бред сменился глубоким сном без сновидений.

Когда лошадь остановилась, Николь открыла глаза и увидела высокий дом, который темным силуэтом вырисовывался на фоне ночного неба. Спешившись, Клей протянул ей навстречу руки, но Николь с достоинством отвергла его помощь.

— Благодарю вас, я не нуждаюсь в ваших услугах, — сказала она, сползая с седла, но это простое движение оказалось непосильной задачей для измученного тела, и девушка тяжело рухнула на колени.

Клейтон снова взял ее на руки.

— С вами хлопот больше, чем с шестью женщинами, вместе взятыми, — бурчал он себе под нос, направляясь к парадной двери.

Закрыв глаза и положив голову ему на грудь, Николь слушала сильные мерные удары его сердца.

В доме Клей усадил ее в большое кожаное кресло, поплотнее укутал кафтаном и сунул ей в руки стакан бренди.

— Выпейте вот это и сидите тихо. Вы поняли? Я вернусь через несколько минут. Мне надо поставить лошадь. Если вы только тронетесь с места, клянусь, я перекину вас через колено и задам хорошую взбучку. Вам ясно?

Она безучастно кивнула, и Клей ушел. Она не смогла разглядеть обстановку комнаты: было слишком темно, но догадалась, что это кабинет, потому что там пахло кожей, табаком и льняным маслом. Она с удовольствием вдыхала эти чисто мужские запахи. Покосившись на стакан, Николь обнаружила, что он полон почти до краев, и осторожно отпила глоток. Восхитительно! Она так давно не пила ничего вкусного. Приятное тепло быстро разливалось по телу. Она сделала еще несколько глотков, и крепкий напиток сразу ударил в голову. Когда Клей вернулся, он увидел на ее лице злобную улыбку, а в руке — пустой стакан.

— Все выпила, — объявила она. — До последней капли. — Нельзя сказать, что у нее заплетался язык, как это обычно бывает с сильно пьяными людьми, но иностранный акцент стал гораздо заметнее.

Клей взял у нее стакан.

— Давно вы в последний раз ели?

— Много дней назад, — ответила Николь. — Много недель, лет, никогда, всегда.

— Только этого мне не хватало. Два часа ночи, и совершенно пьяная женщина на руках. Вставайте-ка, вам надо поесть. — Он протянул ей руку, помогая подняться, но раненая нога подвела. Николь повисла на нем всей тяжестью тела и прошептала извиняющимся тоном: