Он слушал, отступая назад под натиском ее зонта. Когда Темперанс в очередной раз его толкнула, он уперся коленями в стул и сел, не произнося ни слова.
– Я не собираюсь за вас замуж и не понимаю, как вообще кто-либо согласится выйти за вас и жить в этом медвежьем углу! Кроме того, я уже замужем! Ну, так что, нужна вам экономка или нет?
– Вас прислал дядя Ангус, и вы не хотите за меня замуж? – сказал он недоверчиво.
– Как медленно до вас доходит! – съязвила Темперанс.
Уголки его рта искривились. Неужели он способен улыбаться?
– Вы не похожи на тех, кого обычно присылает мой дядя.
Он пригладил бороду и посмотрел на нее, словно что-то обдумывал. Ожидая его решения, Темперанс сняла с себя то, что раньше было очень симпатичной шляпой, и выжала ее прямо на каменный пол. Осматриваясь, она увидела, что комната просто отвратительная. С потолка свисала паутина. Засохшая пища на столе превратилась в куски, которые можно было отодрать только с помощью молотка и стамески. На лужи на полу и вокруг ног Темперанс не обращала внимания, потому что так можно было хотя бы помыть пол.
– Авгиевы конюшни были чище, – пробормотала она.
– А вы Геракл?
Удивительно: он знал греческую легенду!
Хозяин резко поднялся и повернулся к гостье спиной.
– Ладно, – кинул он через плечо. – Но если вы сделаете хоть одну попытку выйти за меня замуж, выведу вас отсюда за ваше тоненькое маленькое ушко. Вам ясно, миссис Геракл?
Темперанс не успела ответить, потому что он быстро исчез за дверью в дальнем конце комнаты.
Оставшись одна, Темперанс почувствовала, что весь ее кураж пропал. Она спустилась на жесткий деревянный стул, на котором сидел хозяин, и уронила голову на руки. Непонятно, почему она так вела себя, а тем более, почему врала. Работая с нуждающимися женщинами, она часто слышала их рассказы о том, как они вынужденно лгали, крали, продавали себя. Только сейчас Темперанс поняла, что, говоря им о существующих альтернативах, она чувствовала свое превосходство.
Но сегодня, прожив один день в холоде и голоде, столкнувшись с перспективой провести ночь на улице под дождем, она быстренько изобрела ложь, чтобы добраться до теплой постели.
Темперанс посмотрела на свечу на столе. Где комната экономки? И где кухня, чтобы можно было что-нибудь поесть перед сном?
Она быстро поднялась и вышла в ту дверь, куда ушел хозяин. Перед ней был темный, ведущий к лестнице коридор, в котором, похоже... Ее глаза привыкли к темноте. Вся лестница была завалена костями.
Вернувшись к столу в комнате, она взяла свечу и стала пробираться по дому в поисках теплой кровати.
– М-м-м-м-м, – только и смогла она сказать, свернувшись калачиком в тепле.
Простыни необходимо было сменить, но кровать оказалась такой мягкой и теплой, а она такой уставшей... Прежде чем Темперанс осмотрела дом, у нее вышел весь огарок свечи. После тщетных попыток она прекратила поиски кухни с веселым, горящим всю ночь очагом и куском сыра на ужин. Она пошла по лестнице туда, где, по ее предположениям, были спальни, а когда коснулась матраца, то сняла с себя сырую одежду вплоть до белья и залезла под одеяло толщиной не меньше пятнадцати сантиметров. И тотчас уснула.
Проснулась она от непонятных ощущений.
Кто-то крепко держал ее, она чувствовала тепло человеческого тела. Мама, подумала она, и с закрытыми глазами придвинулась ближе. По телу побежала рука, скользя вниз по спине.
– Мне нравится эта сторона вашей работы, – услышала она тихий, низкий голос над ухом и улыбнулась в полусне, когда пальцы стали гладить бедро и ягодицу.
Под щекой у нее было чье-то обнаженное плечо, губами она прикасалась к теплой коже и подвинула ногу так, что та легла между тяжелыми бедрами, прижимавшимися к ней все сильнее.
– Да, – сонно прошептала она, когда рука со спины скользнула на грудь.
Только когда мужчина почти улегся на нее, Темперанс окончательно проснулась, изумившись непривычному весу мужского тела.
Темперанс завизжала так, что загомонили спящие под крышей голуби. Она что есть сил начала драться, бить кулаками и пинаться. Так ее учили на курсах самообороны для женщин.
– Черт побери! – пробормотал мужчина, скатываясь с нее и освобождая от своих объятий.
Через секунду он нашел спички и зажег светильник рядом с кроватью.
Над ней склонился Джеймс Маккэрн: на нем не было ни ниточки.
– Вы с ума сошли? – в ужасе спросила Темперанс, натягивая одеяло до ушей.
Она знала, что мужчина может сделать с женщиной. Разве не случалось ей видеть сломанных носов и рук? Разве не случалось слышать рассказы о...
– Я?! – воскликнул он. – Но вы ведь в моей постели! И вдобавок, кажется, сломали мне ребро! Что это вы так накинулись на меня? И после того, как дали мне понять, что сами не прочь?!
Только теперь Темперанс поняла, что все случившееся – целиком и полностью ее вина. И что ей теперь делать? Извиняться? Может, даже унижаться? Наверное, стоит держаться вызывающе...
– Не соблаговолите ли одеться? – спросила она, вздернув подбородок и отведя взгляд.
Так вот что значит похоть, думала она, глядя на выцветшие обои. Вот что имели в виду женщины, уверявшие, что ничего не могут с собой поделать, и забывающие обо всем в объятиях мужчины. И вот как женщины оставались бедными и одинокими с тремя детьми на руках...
– А вы не соблаговолите ли объяснить, что делаете в моей постели?
Ну, хватит! Голый он или нет, Темперанс обернулась.
– Я ошиблась, вот и все! Просто ошиблась. Я была уставшей, голодной, я до сих пор голодная, свеча потухла, я на ощупь добралась к первой попавшейся постели и упала...
Он все еще не сводил с нее глаз и даже не двинулся с места, чтобы одеться.
– Вы клянетесь, что приехали не для того, чтобы выйти за меня замуж?
– Повторяю: у меня уже есть муж!
– Хм... – буркнул хозяин.
Темперанс не могла определить, поверил он ей или нет, и пыталась не смотреть на его обнаженное тело, но он был красив, как ожившая музейная греческая статуя. У него были широкие мускулистые плечи и крупная грудь с литыми мускулами. Он явно не просиживал все дни напролет за письменным столом. Его мощная спина резко сужалась книзу, а ягодицы были крепкие, твердые и округлые. Однажды Темперанс слышала, как женщина говорила о своем любовнике, что «его задницей можно гвозди гнуть». Теперь она поняла, что рассказывающая имела в виду.
Темперанс с трудом отвела взгляд. Она чувствовала, что не сможет смотреть ему прямо в глаза, не опуская своих все ниже и ниже. Она раньше видела мужской член только у детей и в музеях. Мама не любила, когда она смотрела на эти статуи.