Я нарезала овощей на четырнадцать человек (Ноубл сбавлял обороты производства постепенно; на следующей неделе он попробует готовить на семерых) и поставила их в холодильник. Подошла к лестнице, постояла, послушала — ни звука.
Я побаловалась с дракончиком, наблюдая, как вспыхивает и гаснет извергаемое им пламя. Интересно, показал ли Тудлсу кто-нибудь эту штуку? Ему наверняка понравилось бы. Может, позвать его? Или подняться в кабинет Форда и спросить, не проголодались ли они?
Но в следующее мгновение мою голову пронзила боль, и я рухнула как подкошенная на ковер у лестницы. Внезапно мое сознание слилось с сознанием Ребекки Кутшоу. Понятия не имею, откуда я это узнала, но факт остается фактом. Я видела интерьер ее дома и ощущала ее мутные от выпивки, тяжелые мысли.
Но ярче всего я чувствовала гнев. Ее гнев. Она пила, чтобы усмирить его. Затрудняюсь сказать, что именно вызывало эту дикую ярость, но она была настолько сильна, что я чувствовала себя так, словно меня привязали к столбу и языки пламени облизывают мое тело.
Я никогда не понимала алкоголиков, а теперь вдруг поняла. Если б меня сжигал заживо такой же гнев, как у Ребекки, а алкоголь мог хоть на время его затушить, я бы заливала в себя все, до чего только могла дотянуться.
Я пробыла в ее сознании лишь несколько секунд — слава Богу, больше я не вынесла бы, — но успела увидеть, что она задумала. По неизвестным мне причинам ее ярость направлена была на город Коул-Крик. Она искренне верила в то, что есть лишь один способ избавиться от этого гнева навсегда: спалить город дотла. Я увидела в ее голове такие яркие и подробные картины пожара, что мне стало ясно: она планирует это уже очень давно. Хуже того, ее не заботило, выживет ли она сама во время пожара или погибнет в огне. Она просто твердо считала, что обязана стереть Коул-Крик с лица земли. Было там еще кое-что, чего я не понимала: она знала, что некоторые люди не смогут выбраться из горящего города — и люди, которые не смогут в него прорваться. Пожарные, например. Тушить огонь будет некому.
Очнувшись после видения, я шатаясь добрела до стула в прихожей. Через несколько секунд примчался Форд. Как всегда, он был рядом, когда я отчаянно в нем нуждалась.
Он отнес меня в гостиную и попросил рассказать о видении. Я едва замечала других людей в комнате. Мне казалось, что мы с Фордом там вдвоем.
В процесс вмешался Ноубл. Потом — Тудлс и Тесса. Они принялись твердить какую-то чушь: что Рассела Данна не существует и что я разговаривала с призраком. Они уверяли меня, что он дьявол. Тот самый, который почти так же силен, как Бог. Сатана.
Как глупо! Я имею в виду, что если они хотели поссорить меня с Расселом, то неужели нельзя было придумать что-нибудь менее трагичное? Они могли бы сказать, что он гей. Или что у него криминальное прошлое — кому, как не Ньюкомбам, знать о таких делах? Но нет же! Им надо было пойти до конца и заявить, что я встречаюсь с дьяволом.
Ну да, конечно. Только, скажите на милость, зачем существу настолько могущественному тратить время на секретаршу-дробь-повариху-дробь-фотографа-любителя? Ему что, нечем больше заняться? Разве ему не надо следить за всем, что происходит в огромном мире?
Мне все это казалось слишком абсурдным, и я сбежала. Не думаю, что мне на самом деле хотелось уехать навсегда, но мне нужно было какое-то время побыть наедине с собой, вдали от всяких там Ньюкомбов — включая Тессу и ее историю про то-что-дьявол-ненавидит-Коул-Крик.
С другой стороны, я уверена, что в глубине души мной двигало желание узнать правду. Уже несколько недель мы с Фордом вынашивали мысль о том, что я каким-то образом причастна к тому, что случилось с той женщиной много лет назад. Но доказательствами мы не располагали. По молчаливому соглашению мы с Фордом «забыли» о первоначальной причине, приведшей нас в Коул-Крик. А почему бы и нет? Он снова начал писать, я же пребывала на седьмом небе от счастья, занимаясь своей фотостудией. Зачем нам ворошить историю, которая отчуждает нас от жителей города?
Единственная проблема заключалась в Расселе Данне. И лимите пятидесяти миль. Насколько это абсурдно?
Когда я хваталась за ключи от машины, я еще не осознавала этого в полной мере, но, наверное, мне хотелось доказать им, что слова Тессы — всего лишь детская выдумка. Забравшись в машину, я нажала нужную кнопку, и счетчик начал отсчитывать мили. Я мчала на юг на маленьком быстром «БМВ» Форда, и так волновалась, что срезала некоторые углы. Дважды мне пришлось сбрасывать скорость, дабы не врезаться во встречный автомобиль. Если я убьюсь, они точно скажут, что это дело рук дьявола.
Я следила за счетчиком: сорок восемь, сорок девять... Сейчас будет пятьдесят. Я улыбнулась.
Идиоты! Ну кому, как не идиотам, могла прийти в голову подобная история? Кому...
Счетчик показал «50». Двигатель заглох. Почти полный бак бензина. Никаких предупреждений на панели управления этой маленькой дорогой машины. Она просто встала. И сколько бы я ни поворачивала ключ зажигания, завести ее мне не удавалось.
Совпадение, сказала я себе и вылезла из машины. Здорово, что мне хватило ума захватить вместе с ключами сотовый...
Сотовый не работал. Сигнал сети есть, связи — нет. Набираю какой-нибудь номер — в ответ молчание. Я не могла дозвониться ни в полицию, ни в службу эвакуации. Я прошлась по всем номерам в списке абонентов, но ответом мне было молчание.
В конце концов я набрала номер Форда, и он ответил. Они с Ноублом добрались сюда быстрее, чем я, а это значит, что они срезали все углы.
Увидев Форда, я удержалась и не бросилась ему на шею. Да, конечно, тот факт, что машина заглохла ровно в пятидесяти милях от Коул-Крик, — это просто совпадение, но я все равно чувствовала себя чертовски уязвимой.
Форд, кажется, понимал, что со мной происходит, потому что всю дорогу до дома молчал, давая мне возможность подумать. Хотя, может, он хотел подумать сам.
Подъехав к дому. Форд выключил двигатель. Повисло молчание. И вдруг он положил мне на затылок свою большую ладонь, притянул меня к себе и крепко поцеловал.
— Что бы ни случилось, Джеки Максвелл, — сказал он, — помни: я на твоей стороне.
С этими словами он вылез из пикапа и скрылся в доме.
Я осталась сидеть в кабине. Вздохнула — и огляделась: не слышал ли меня кто-нибудь? Нет, ну почему мы, женщины, так отвратительно падки до этой грубой мужской силы?
Я вылезла из машины, захлопнула дверь и замерла, глядя на красивый дом. Если уж ты попал в ловушку — я-то нет, определенно, но все-таки, — есть варианты намного хуже, чем в этом городе, и этом доме и с этим мужчиной.
Поднимаясь на крыльцо, я чувствовала себя в тысячу раз лучше, чем когда уезжала.
Форд
Не думаю, что даже за целую жизнь можно подготовиться к встрече с дьяволом. Или хотя бы с человеком, который встречал дьявола.