— Помоги мне одеться.

Она моментально выбралась из-под кровати, собрала его одежду и стала помогать ему одеваться.

— Надеюсь, я не очень любопытна, но как ты думаешь стрелять из револьвера, если не можешь даже застегнуть рубашку?

— Я буду стрелять левой рукой.

— Ах да. Ambidextious [2] .

Коул даже не потрудился понять, что бы это значило.

— Дай мне рубашку.

Дори отвернулась от него, быстро схватила щетку для волос и, внезапно повернувшись, бросила ему. Коул хотел ее схватить левой рукой, но промахнулся, и щетка громко стукнулась об пол.

— Ты так же хорошо управляешься левой рукой с револьвером, как ловишь вещи?

— Замолчи и помоги натянуть сапоги, — приказал он, затем, когда она помогла ему, заговорил тихим, спокойным голосом: — Не знаю, подозревает он о тебе или нет. Сомневаюсь, что он в курсе. Его проблема — это я, а не ты.

Она стояла перед ним на коленях, помогая натянуть сапог, и внезапно страшная тоска охватила его.

Казалось, он был так близко к обладанию тем, о чем никогда даже и не мечтал такой человек, как он. Он никогда не думал, что у него будет жена, а может, и дети. Но сейчас сообразил, что, наверное, это и была причина, по которой он согласился жениться на этой маленькой женщине, такой чистой и свежей.

Ему хватило ума понять, что никогда снова у него не будет шанса заполучить такую, как она. Никогда снова к нему не придет невинная женщина и не предложит начать жизнь, не похожую на ту, которую он знал.

Но сейчас этот шанс упущен. Он не сомневался, что эти минуты — последние в его жизни. Вайнотка Форд, у которого мать — шайонка, а отец американец, был порочным ублюдком. Он никогда не любил своего брата, убитого Коулом, но, кроме этого, ему никогда и не нужен был предлог, чтобы вызвать кого-нибудь среди ночи и убить.

Месть за брата была предлогом не хуже всякого другого. Форда справедливый бой не интересовал никогда: он не встречался с человеком лицом к лицу посередине улицы, чтобы выяснить, кто быстрее стреляет. Форду нравилось остановить дилижанс и перебить в нем всех — единственно из спортивного интереса.

Сейчас Коул считал, что если ему удастся защитить Дори, — это лучшее, что он сможет сделать. Склонившись к ней, он приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел ей в глаза.

— Я хочу, как только выйду в эту дверь, чтобы ты вышла в противоположную и смешалась с пассажирами в другом вагоне. Ты меня поняла? Не обращай внимания, если снаружи ты что-то услышишь, оставайся в поезде. Постарайся, чтобы Форд не догадался, что ты имеешь ко мне хоть какое-то отношение.

Внезапно Коула затошнило. Если Форд убьет его, что удержит этого убийцу от того, чтобы не ограбить поезд? Даже если Форд не знает, что Дори с ним связана, он разглядит, что она молода и беззащитна. И красивая, — подумал он, — с этими ее волосами, заплетенными в толстую косу, с мягкими оборками на ночной рубашке вокруг шеи и выражением, с каким она на него глядит. Он понял, кого теряет.

Быстро, но с большим пылом он поцеловал ее, и, когда отпрянул, от поцелуя у него закружилась голова.

— Увидимся позже, хорошо? — сказал он, делая вид, что вернется, но потом добавил: — Скажи сестре, пусть о тебе позаботится, и передай, что ты заслуживаешь большего, чем человек по имени мистер Перец.

Он хотел, чтобы она улыбнулась, но она не улыбнулась. Ее глаза сделались огромными, и он знал, что, если задержится еще на минуту, Форд выстрелит в них. Все эти годы живым он оставался потому, что ему было все равно жить или умереть. А вот сейчас не все равно. Очень сильно не все равно.

— Хантер, у тебя есть десять секунд, и потом мы туда войдем!

— Береги себя, Эполодорайя, — прошептал Коул, выпрямился и пошел к задней двери вагона.

— Что-то ты долго тянулся, — сказал Форд, когда Коул появился на платформе позади поезда.

Коул спокойно стоял, ожидая первого движения противников. Единственным шансом Коула выжить было броситься на платформу в момент первого движения любого из четырех и начать стрелять. Действуя так, он убил бы троих прежде, чем убили бы его. По крайней мере у них будет втрое меньше возможности что-нибудь сотворить с Дори. Первым он возьмет Форда, и тогда, может быть, его люди разбегутся или, может, трусы с поезда, которые, должно быть, наблюдают из каждого окна, помогут.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В какой-то момент сердце Коула стучало прямо в горле, потому что он знал, идут последние минуты его жизни, а потом он уже не узнает, что произойдет. Дори стремительно выскочила из поезда, ее маленькая фигурка была почти скрыта развевающимися оборками широчайшей ночной сорочки. Ее коса расплелась, и волосы в беспорядке рассыпались по плечами. Коул полагал, что у нее прямые волосы, но теперь понял, почему она так сурово с ними обращалась. Укрощение ее волос было похоже на укрощение дикой лошади из прерий. Развеваясь, они окутывали ее голову облаком цвета меда. Хоть и некстати, но он подумал, что она выглядит истинным ангелом. Никогда еще так не хотелось ему защитить человеческое существо, как сейчас эту женщину.

Как только он ее увидал, то решил, что произошло что-то ужасное. Может, один из людей Форда уже в поезде? Кто-нибудь прикоснулся к ней? Он двинулся к ней, собравшись рявкнуть на нее, но она разразилась истошным криком, не дав ему и рта раскрыть:

— Вы не можете его убить, пока он не вернет мне золото, которое украл у нас с сестрой! Только он один знает, где оно!

— Дори! — резким тоном вскричал Коул, пытаясь до нее добраться и в то же время не спуская глаз с четырех верховых, следящих за ним.

Неожиданно для себя Коул нахмурился, увидев, как она от него отпрянула и какой ужас отобразился на ее лице.

— Не подходите ко мне! Я скорее умру, чем позволю до себя дотронуться! — Она взглянула на человека, сидящего на большой гнедой кобыле. — Ах, мистер Форд, вы не можете представить даже, какой это ужасный человек! Он использует меня!

Дори полностью овладела вниманием Коула и четырех преступников, также как и трусливых пассажиров, которые глядели в окна, наблюдая за всем происходящим, находясь под защитой стального поезда.

Когда Дори начала спускаться с платформы, Коул попытался схватить ее сзади за рубашку, но она увернулась от него.

— Мистер Форд, вы похожи на человека, который поможет даме! — воскликнула она.

У Вайнотки Форда были устрашающие челюсти, на щеке шрам длиной в пять дюймов. Волосы он расчесывал пятерней и не мылся с тех пор, как в последний раз переплывал реку, а глаза его были такими холодными, что смотреть в них боялся даже шериф. И меньше всего он был похож на того, кто мог или хотел помочь кому-нибудь.

— Это ужасный человек, он убил вашего брата, так что способен и меня похитить. Он знает, что я богата, богаче, чем он когда-нибудь даже мечтал. Он знал, что у моего отца миллионы в золотых слитках спрятаны в доме. Он узнал об этом и использовал меня. Я думала, он мой друг, думала — он хороший человек, раз спас меня при ограблении… Я… я за ним замужем.