Из стоящих внизу особенно недоволен был Джон Хедли. Он почувствовал раздражение, что эта наглая девчонка отвлекает его драгоценного сына, и подумал было, что нужно сегодня вечером сделать ей выговор. Но Джон не ожидал увидеть такую перемену с сыном, когда он услышал голос Калли.
Как только Талис обернулся на крик Калли, Хью Келлон, немолодой и опытный рыцарь, с которым он боролся и которому до сих пор было вовсе нетрудно отбивать неумелые, слабые и неловкие выпады Талиса, стал его обходить из-за спины. Он хотел наглядным образом преподать этому молодому щенку урок жизни: девочки не должны отвлекать настоящего рыцаря от самого важного дела на свете.
Но Талис знал, что Калли на него смотрит, и это знание его преобразило. Когда противник уже был за спиной, Талис крутнулся вокруг своей оси и в одно мгновение атаковал блестящим ударом, выбив из рук Хью меч. Не ожидавший удара Хью оступился и упал на спину. Талис завершил нападение, приставив меч к его горлу.
Со свойственным ему тщеславным желанием произвести впечатление, Талис поставил ногу противнику на грудь и театрально взмахнул рукой, глядя с видом победителя вверх на Калли, которая немедленно начала ему аплодировать.
Трудно сказать, который из мужчин был удивлен более: Джон Хедли или Хью Келлон, чью грудь попирала нога Талиса. В нем закипел гнев: из-за унижения, из-за раздражения против этого молодого щенка и его глупейшей бравады. Но спустя секунду к нему вернулось чувство юмора. Много воды утекло с тех пор, когда он сам совершал подвиги, чтобы произвести впечатление на девушку!
Убирая ногу, Талис грациозно развернулся и отвесил поклон Калли и остальным зрительницам в окне, которые ему сдержанно аплодировали.
Эдит оттащила их от окна.
– Как вам не стыдно! Слушайте, что такое, в самом деле! Вы ведете себя как потаскухи какие-то. Да еще с собственным братом, что уж вообще никуда не годится.
– Это он вам брат, а не мне, – заявила Калли, как делала всегда в подобных случаях.
Эдит оглядела Калли, которая стояла между Джоанной и Дороти. Между ними было ясно видно сильнейшее фамильное сходство. Но она поспешила отогнать эту мысль. Родители сказали, что этот юноша – ее брат, а эта девица – не родственница. Раз так сказали родители, значит, это так и есть, и, во всяком случае, ей этого было вполне достаточно.
– Пойдемте-ка со мной. Сейчас у нас будет урок музыки.
Калли пошла за Эдит и остальными, но сердце ее осталось во дворике внизу.
– Что не по душе тебе, сын? – спросил Джон Хедли Талиса, видя, как тот уныло мешает ложкой еду в своей тарелке. Джон старался ни на один момент не выпускать юношу из виду, так что ели они в апартаментах Джона, а не в общем зале. В первый же день, когда Талис узнал, что они будут обедать вдвоем, он попросил, чтобы оба его брата тоже ели вместе с ними. Ему показалось крайне странным, что отец явно предпочитает одного сына другому, и не испытывал от этого ничего, кроме неловкости и смущения. Кроме того, общество Филиппа и Джеймса доставляло ему удовольствие.
– Ну скажи, как же ты намерен расти, если почти не ешь? – беспокоился Джон.
– А ему еще не хватит расти? – тихо спросил Филипп, наполовину просто чтобы сострить, а наполовину из-за ревности к отцу, который явно предпочитал им «нового брата». – Уже все лошади ржут от страха, когда видят, что он идет.
Когда он это заявил, Джон быстро замахнулся, чтобы отпустить подзатыльник непочтительному сыну, но Талис расхохотался и весело потянулся еще за одним куском белого хлеба. На самом деле, хоть он этого и не хотел говорить, зная, что Джон рассердится, но он скучал по тем блюдам, что готовила Мег. Он скучал по простой грубой посуде с незамысловатой привычной пищей. В этом доме уже дважды случалось так, что он никак не мог понять, что именно он ест. Все было очень изысканно, и даже сыру придавалась такая форма, что он был похож не на сыр, а на мясо.
– А тебе, братишка, нужно оседлать кузнечика, – беззлобно отозвался Талис. – А еще лучше ужа, чтобы ноги не волочились по земле.
Джон опустил внесенную руку.
– А ты как считаешь, братец? – вежливо поинтересовался Талис у Филиппа. Руки того тряслись от перенапряжения: он весь день тренировался.
– Как я считаю? – переспросил Филипп, который боялся отца и потому всегда избегал оказываться в центре внимания. – Да как тебе сказать…
Талис устремил на него взгляд и сразу заметил его трясущиеся руки и круги под глазами. Все трое спали на одной постели, и ему было отлично известно, что Филипп кашляет всю ночь.
– Завтра мы устроим соревнование, – сказал он. – Я вызываю вас обоих. Если хоть один меня одолеет, оба будете валяться под деревом и отдыхать. А если никто из вас, тогда я буду отдыхать, а вы – упражняться.
Молодые люди так посмотрели на Талиса, как будто тот сошел с ума. Они хотели сказать: ты что! Отец в жизни не допустит такого безделья.
– Ну-ну, не смотрите так уныло. Я буду храпеть не очень громко, пока вы бьетесь там на жаре. А Хью вам покажет! У меня еще останутся силы, чтобы танцевать всю ночь, а вы так устанете, что будете валиться с ног.
Джон усмехнулся. Талис напоминал его самого, каким он был в этом возрасте: такой же самоуверенный и задиристый.
Первым намек Талиса понял Филипп, и в его глазах мелькнула симпатия. Талис намекал отцу, что Джеймс не может тренироваться каждый день, что ему необходим отдых. Филипп догадался, что завтра утром Талис сделает вид, что проиграл, даже если получит преимущество, поддастся Джеймсу и даст ему возможность выиграть. И тот получит возможность отдохнуть под тенистым деревом.
Он решил подыграть ему:
– Ах ты, зелень! Ты еще ребенок, чтоб так говорить. Тебе в жизни никогда не побороть человека, у которого за плечами такой опыт, как у меня. Ты там у себя на ферме-то, небось, на коровах ездил?
– Я тебе… – начал Джон, но Талис его прервал.
– Я был таким же великолепным фермером, каким буду замечательным рыцарем! – хвастливо заявил он. – Я выращивал таких гигантских цыплят, что ездил на них верхом. Хотя, конечно, на них было не очень удобно перелетать через заборы. Спросишь почему? А потому что перья набивались в рот! Но я решил и эту проблему. Перья я продавал кораблестроителям, они из них делали мачты. Знаете, хватило на целый флот. Может, слышали? Флот из цыплячьих перьев.
Даже Джону шутка так понравилась, что он рассмеялся. Он больше не пытался вмешиваться, а молча ел, слушая, как его сыновья подшучивают друг над другом. Казалось, что с каждым днем мрак покидает этот дом, испаряясь как туман. Джон всегда говорил, что его счастье в том, чтобы иметь настоящего сына. Появление этого красивого, умного и сильного юноши подтвердило его правоту.
Но к концу пятого дня Джон начал замечать, что с его прекрасным сыном что-то не в порядке. Поначалу его энергия не знала границ. Он хохотал и дразнился, все время пытаясь продемонстрировать свою силищу во владении оружием. Конечно, тренировки ему не хватало – откуда она могла взяться? – но задатки у него были прекрасные.