Однако ужасала и мысль о том, что Гейбриел сейчас может подняться по лестнице и застать ее стоящей здесь в полном оцепенении, словно кролик, попавший в свет фар приближающейся машины. Яростно тряхнув головой, Рейчел заставила себя выйти из транса и открыть дверь. Оказавшись на лестнице, ведущей в мансарду, она быстро закрыла дверь за собой.
И как раз вовремя. С отчаянно бьющимся сердцем Рейчел услышала, как Гейбриел, поднявшись по лестнице, направился по коридору к своей спальне. Под его тяжестью одна из половиц скрипнула, и на ум немедленно пришло язвительное замечание: «Ведь мы же не хотим повторять прежние ошибки…»
Если бы только ее саму могла сдержать мысль о том, что мать может услышать скрип половиц, с горечью подумала Рейчел. Тогда, может быть, в ту ночь они не зашли бы так далеко. Правда, Грег с ее матерью были тогда в театре и они с Гейбриелом остались наедине.
Включив свет в спальне и увидев вокруг себя золотистые и бежевые цвета, выбранные матерью во время отделки мансарды заново, Рейчел испытала что— то вроде шока, почти ожидая увидеть темно— зеленый с бронзой интерьер, который предпочитал Гейбриел. Такой она увидела комнату в первый раз и до сих пор представляла в своем воображении.
Рейчел удостоилась чести получить приглашение в это святилище отнюдь не сразу. Долгое время Гейбриел воспринимал присутствие Лидии с дочерью настолько враждебно, что держался от них на расстоянии как физически, так и психологически. Но со временем, постепенно, сменил гнев на милость, стал разговаривать с Рейчел, сначала весьма иронично, и наконец — так ей, во всяком случае, казалось — даже проникся к ней симпатией.
Что касается Рейчел, то при первой же встрече с высоким, темноволосым сыном Грега он поразил ее воображение. Она никогда не встречала никого красивее. К тому же только что окончивший университет, работающий во всемирно известной ювелирной фирме отца, Гейбриел казался шестнадцатилетней девушке человеком необыкновенно умным и многоопытным.
Как— то, в день рождения Гейбриела, она набралась смелости и спросила, сколько ему лет. Ответ поразил ее:
— Двадцать шесть?! Но ты получил диплом только два год назад. В чем дело? Тебе пришлось пересдавать экзамены?
Не успев еще договорить, она почувствовала, что хотела бы провалиться сквозь землю от стыда. Но Гейбриел был, по— видимому, в хорошем настроении и только рассмеялся.
— Ты что, хочешь поколебать мою уверенность в себе? — протянул он. — Но все объясняется гораздо проще. Перед поступлением в университет я два года работал добровольцем в Африке.
И Гейбриел назвал страну, до сих пор раздираемую гражданской войной и страдающую от так и не разрешенной проблемы беженцев. Только накануне вечером Рейчел видела по телевизору страшный репортаж оттуда и, представив себе его в этих невозможных условиях, почувствовала пробежавший по спине холодок.
— Но разве это не ужасно? Как ты там выдержал?
— Было нелегко, — лаконично ответил Гейбриел. — Самое главное, если уж ты находишься там, то нельзя над этим задумываться. Вот у нас с тобой всегда есть альтернатива, а эти люди не имеют никакого выбора. Они должны выживать в тех условиях, потому что ничего другого у них просто не остается. Осознав это, понимаешь, что выдержишь все, хотя бы в течение того короткого времени, пока там находишься.
— Но что заставило тебя пойти на это? — Рейчел даже не пыталась скрыть обожания, с которым на него смотрела.
— Комплекс вины, — ответил он с кривой усмешкой и, нервно поднявшись, подошел к окну, выходившему на Темзу. — Я был молод, здоров, ничем не связан и имел прекрасное происхождение. И внезапно мне пришло в голову, что я словно нахожусь на ленте конвейера — весьма комфортабельного и уютного. После школы университет, потом работа вместе с отцом и, наконец, со временем, руководство семейным бизнесом. Мне захотелось спрыгнуть, пока было еще не поздно, пока я не привык к этому окончательно. И заняться чем-нибудь стоящим.
— Ты не считаешь семейное дело стоящим?
Этот вопрос заставил его улыбнуться:
— Создавать эксклюзивные ювелирные украшения для очень богатых людей? Вряд ли это может перевернуть мир.
— А мне хотелось бы заниматься чем— то подобным! И если это делает тебя очень богатым, как случилось с твоим отцом, то только подумай, как можно распорядиться этими деньгами — покупать людям еду, строить больницы. Если бы у меня были деньги, я тратила бы их именно так!
— Ну конечно.
В произнесенной вполголоса фразе прозвучал задевший ее сарказм.
— Зачем ты дразнишь меня! Я знаю, ты считаешь меня безнадежно наивной и глупой…
— Ничего подобного! — резко прервал ее Гейбриел. — Поверь мне, милая Рейчел, я никогда не считал тебя глупой. Простодушной — может быть. Ранимой… ну, возможно, немного наивной.
— Я уже не ребенок! — Рейчел обиженно надула губы. — На следующей неделе мне исполнится восемнадцать лет!
— Но ты еще достаточно юна, чтобы безоглядно верить в свои идеалы. К несчастью, маленькая, реальная жизнь совсем не такова, она гораздо сложнее. — С этими словами Гейбриел вновь пересек комнату и, присев на подлокотник кресла Рейчел, заглянул в ее дымчато-серые глаза. — Прежде всего, в мире есть проблемы, для разрешения которых не хватит никаких денег, сколько бы я их ни заработал. И все, что нам остается, это держать глухую оборону до тех пор, пока плотину где-нибудь не прорвет, и тогда приходится начинать все сначала.
Он глубоко вздохнул, запустил пальцы обеих рук в волосы и оглядел роскошную комнату, обставленную элегантной мебелью.
— Неприятное свойство больших денег в том, что они заставляют забывать, что в жизни действительно является самым главным. И прежде чем поймешь это, привыкаешь к тому, что можно на них купить все. С этого момента, сколько бы у тебя их не было, всегда мало. Хочется чего— то другого… большего… лучшего… Новый автомобиль, новый дом…
Он замолчал и бросил на нее пристальный взгляд.
— Новую жену? — вставила Рейчел, которой показалось, что Гейбриел хотел сказать именно это. — Или новую любовницу, — поправилась она, зная, что, по крайней мере официально, отец Гейбриела до сих пор женат на его матери.
Тот молча кивнул, а она начала подсчитывать про себя годы. Если Гейбриел отправился в Африку сразу после школы, тогда…
— Это и есть одна из причин, по которой ты решил на время уехать? — нерешительно спросила она, боясь разбередить слишком много ран одновременно.
Рейчел догадывалась, что Лидия была не единственной «другой» женщиной в жизни Грега. Она знала, что ее мать в первый раз встретилась с ним двадцать лет назад, но предполагала, что их роман был коротким, прекратившимся почти сразу после того, как Лидия встретила Джона Эмиса и вышла за него замуж.
— По большей части — да. Когда то, что, как ты считаешь, является основой твоей жизни, рушится, начинаешь подвергать сомнениям и все остальное — даже то, чем мечтал заниматься всю жизнь. Поэтому я решил повременить с университетом и уехать, чтобы обрести самого себя. — Мрачная решимость его тона заставила Рейчел беспокойно заерзать в кресле. — И тебе это удалось?