в пространстве тоннель.
Он уходил куда-то вдаль…
То ли вверх, то ли вниз, то ли в сторону.
Непонятно. И там — вдали — было что-то.
Из своеобразного отверстия,
словно из какой-то огромной щели,
лучился необыкновенный, притягательный,
теплый, манящий свет.
— Тебе кажется, ты все понял?
Этот вопрос звучал ниоткуда — не сверху, не снизу, не справа, не слева, и даже не во мне самом. Он звучал ниоткуда.
— А что я должен был понять? — я насторожился и на всякий случай еще раз огляделся по сторонам.
— Запомни, что ты ответил, — сказал тот же голос. — Если бы ты все понял, ты бы ответил по-другому…
Было неприятно чувствовать себя как на допросе. Возникло ощущение, что меня экзаменуют, «ловят на словах». Кто бы это мог быть?
— Но… А как я должен был ответить? — cпросил я, продолжая взглядом искать говорившего.
— Запомни, что ты сказал сейчас, — продолжал голос. — Если бы ты был таким, каким хочешь быть, ты бы не спрашивал чужого мнения о том, как тебе следует отвечать…
О чем это говорит мой загадочный невидимый собеседник? Если бы я был таким, каким я хочу быть, то я бы не спрашивал чужого мнения… Что это значит?
— А ты знаешь, каким я хочу быть? — я недоуменно пожал плечами.
Голос тут же ответил:
— Запомни, что ты сказал сейчас. Твой ответ говорит о том, что тебя — двое, иначе бы ты не понял моих слов…
Меня — двое? Я раздвоен? Расщеплен?.. Да, наверное, это так. Наверное. Когда человек целостен, он должен чувствовать себя по-другому. Он должен радоваться. Да. Он должен радоваться, а я не могу.
Моя душа неспокойна. Мне необходимо найти отца, узнать его тайну, пройти его путь, сделать то, что завещано, открыть Скрижали. И тогда… Я буду тем, кем я хочу быть. Я не хочу быть расщепленным, я хочу подлинного единства самим собой.
— Но кто ты? — я вдруг испугался. — С кем я говорю? Я тебя не вижу…
— Видишь, — спокойно ответил голос.
— Но где же? Где?
Голос ничего не ответил. Мне показалось, что он разочарован. Мои слова ни разу не попали в точку. Напротив, я наговорил всякой ерунды…
— Ты еще здесь? — обеспокоенно спросил я. — Ау!
— Я всегда здесь…
Тут мне вдруг отчаянно захотелось что-нибудь еще узнать у этого голоса. Словно ему известна какая-то тайна, что-то, что мне нужно обязательно знать. Обязательно! Но что именно? Я не понимал и поэтому не мог задать своего вопроса. Но он у меня был! Был! Это совершенно точно!
Случается так: вертится что-то на языке, а что — не поймешь, уловить не можешь — только нащупаешь и сразу теряешь.
Я силился, пытался как-то собраться с мыслями. Но чувствовал, что время уходит, что оно торопится немилосердно, ускользает сквозь пальцы, тает, как снежинка на ладони, что его совсем мало осталось. Оно истекает…
Мне все больше и больше становилось не по себе.
— Что значит: мысль там, куда ты идешь? — вдруг спросил голос, не дождавшись моего вопроса.
— Мысль?.. — я задумался. — Что значит: мысль там, куда я иду?
Если я иду к Свету, к Новому Миру, если я иду к Просветленности, то мысль, наверное, не значит там ничего. В мире духа нет места рациональности. Мысль видит в пространстве Истины лишь парадоксы. Да, только парадоксы, потому что Истина невыразима в словах. Она не от разума, Истина — от Бога. Нельзя осмыслить духовное. В духе возможно лишь чистое присутствие.
Как сон и явь не соприкасаются друг с другом, как жизнь и смерть лежат в разных плоскостях бытия, так и мысль не соприкасается с духом. Это две абсолютно разные, несравнимые и несопоставимые формы существования.
Об этом ли меня спрашивает голос?..
— Наверное, нет, — пробормотал я. — В смысле, что… Она ничего не значит там, куда я иду.
— Так можно ли прийти туда путем, который создан мыслью?
Я был обескуражен. Действительно! Как я не догадался об этом раньше? А ведь это же лежит на поверхности. В сферу духа нельзя пробраться дорогой размышлений, логикой. Мысль — это препятствие к Просветлению. Так, и никак иначе. Путь к нему не может быть выстроен мыслью! Мысль только заграждает дорогу. Да, конечно! И я всегда говорил об этом Андрею. И Даниле я говорил…
— Нет, нельзя! — воскликнул я. — Конечно нельзя! В мир духа нельзя прийти дорогой мысли. Конечно!
— Запомни, что ты сказал сейчас…
Но секундочку… К чему весь этот разговор? На что намекает говорящий со мной голос?.. Я сам хорошо это знаю, я прекрасно понимаю, что мысль и дух не переходят друг в друга и мостов между ними нет. Я хорошо это понимаю. Абсолютно! Зачем мне это говорить? Зачем мне задавать такие вопросы?..
И тут с каким-то странным звуком, который трудно описать, поскольку такой звук может быть только в сновидении, свет, лившийся до того из дальнего конца тоннеля, исчез. Его словно втянула в себя какая-то безумная сила, словно гигантская космическая черная дыра. В одно мгновение! Стало абсолютно темно. Будто я незаметно для самого себя моргнул, а когда веки поднялись, света уже не было. Непроглядная тьма.
— Ау! — закричал я… — Обернись, — попросил Хенаро.
Я обернулся. Он стоял сзади — помолодевший, как будто слегка искусственный, словно сделанный из воска, в странном люминесцирующем свечении. Все его тело словно было обернуто в световую матрицу искристого синевато-красного света — будто огонь газовой горелки, а вокруг все та же непроглядная тьма.
— Не похоже на сновидение… — недоверчиво сказал я, глядя в пустые, будто пластиковые глаза Хенаро. — По правде сказать, мне показалось, что я умер. Когда вы положили меня на жертвенник… Эти лезвия…
— По крайней мере теперь ты знаешь, что это не так страшно, — Хенаро как-то странно, двусмысленно улыбнулся, хотя, может быть, мне это только показалось. — Ты в искусственном сновидении. Оно почти такое же, как и обычное, только плоское.
— Плоское? — не понял я.
— Да, только плоское, — подтвердил Хенаро. — Все здесь происходит не в массе объема, как в обычном сновидении, а в пустом пространстве, которое кажется от этого плоским. Нет перспективы, нет деталей. Речь искажена, словно просеяна через сито. Слышишь это эхо?
— Слышу ли я эхо? — переспросил я и автоматически прислушался.
Да, действительно, мой голос давал странное эхо: «Слышу ли я эхо?.. Слышу ли я эхо?.. Слышу ли я эхо?..»
Словно мы заперты в огромной, просто гигантской комнате. Но я не видел ничего, кроме Хенаро — здесь, совсем рядом. Предположить, что мы находимся в таком большом помещении, можно было только теоретически. Кроме эха, не было никаких оснований так думать.