Картинки счастья...
Над океаном заходящее солнце, окрасившее небо в розовый перламутр. Иван, отбрасывая в сторону маску и ласты дайвера, бежит к Марусе по мелководью. У него что-то в руках... Он подбегает, плюхается рядом и, загадочно улыбаясь, показывает ей раковину. А в ней — маленькая жемчужинка. «Это для тебя, со дна моря!» — говорит он.
А вот она готовит ему ужин — ужин-сюрприз. Первое, второе и третье. Не умея, не зная, как делается половина из запланированных блюд, обзванивая родственников и знакомых, выясняя детали, трижды выезжая на рынок за нужными ингредиентами... Она думает только о нем — как она сделает ему приятное, как ему будет радостно.
И вот он приходит. Она его кормит и поит. Он счастлив, он оценил все ее старания. Он говорит ей замечательные слова. А потом исчезает на минуту в коридоре и появляется с маленькой бархатной коробочкой в руках. Он приготовил ей кольцо — прекрасное, удивительное кольцо — из белого золота с изумрудом и бриллиантом.
У Марьяны от судороги сводит лицо. Она бы рыдала, рыдала в голос. Но она не может. Нет силы...
Чуть больше года назад Иван повез ее в Европу. Марьяна видит это как сейчас — они переезжают из города в город, и всюду он ее гид, ее провожатый. Они останавливаются в прекрасных отелях, где швейцары, как в сказках, носят шелковые ливреи, где даже в душе играет музыка. Иван показывает любимой Марусеньке мир. Это его подарок.
Но весь этот мир останавливается, замирает и ждет, когда они остаются вдвоем в своем номере. Когда он, вбирая в себя запах ее волос, повторяет: «Люблю... Люблю... Люблю...» Губы ощущают нежность прикосновений. Глаза наполняются слезами радости.
Они не занимаются любовью, они любят, они про-жи-ва-ют любовь.
Счастье, которого больше не будет никогда. Счастье, которое стоило так дорого, что определить его цену не в силах богатейший из людей мира. Счастье, которое сейчас безвозвратно уходит, исчезает, тает, теряется.
Если бы Марьяна могла осознать, что с ней сейчас происходит, то поняла бы, что испытывает самые настоящие галлюцинации, — она физически ощущала его прикосновения, его ласки, она физически чувствовала его рядом, она слышала его дыхание, биение его сердца, она была с ним в эту секунду... Она была с ним!
После того как Иван расстался с Ангелом —
так же неожиданно, как и встретился, —
он два часа ненавидел Марьяну.
Да, именно два часа.
Он ненавидел ее за то, что
она играет, вместо того чтобы любить.
За то, что она не знает ни благодарности,
ни уважения. Вообще — «не понимает!»
«Да с какой стати она считает,
что вообще я должен все это терпеть,
что я буду ее любить?! Что мне
ей доказывать? С какой стати?!
Да кто она вообще такая?!» —
восклицал Иван. Впрочем, вопросы эти
были из числа риторических.
Для себя Иван уже все решил.
Встреча с Ангелом придала ему силы.
Конечно, ему особенно не на что было
рассчитывать. Ангел — из числа тех женщин,
которые могут позволить себе все что угодно —
прийти-уйти, когда им вздумается,
возбудить страсть и оставить ни с чем...
Но Марьяна? Почему она так думает о себе?
С этими мыслями он отправился к Марьяне. Ночью, в холод. Он поехал к ней, чтобы просто объяснить ей все как есть, что он ее не любит, что он понял это сегодня.
Но и не это главное, а главное в том, что она — Марьяна — недостойна его любви. Что на этом свете есть женщины, которые заслуживают того, чтобы ради них отдать жизнь, чтобы ждать их всю эту жизнь. Они есть. И они — не Марьяна.
Он собирался рассказать ей все напрямик. В нем появилась такая храбрость, такая сила... Это не поддается описанию! Он уже и не думал, что способен на такую степень внутренней свободы. Ведь все это время он по сути пресмыкался перед Марьяной. Он склонял голову и терпел. Все эти годы. Он боялся, что она его разлюбит. Что она изменит свое отношение к нему. Но чего он боялся?! Это же ерунда!
Если Марьяна не готова любить его таким, какой он есть, если она не любит его «всяким», а он — всякий, потому что он живой человек, и он сложный, может быть, с тяжелым характером. Может быть... Но если не любишь таким, какой есть, выметайся. Счастливой дороги — катись колбаской по Малой Спасской! Свободна! Он больше не будет бояться. Потому что он больше не боится потерять. Вот.
С этими мыслями он подошел к дверям Марьяниной квартиры и позвонил. Ему никто не ответил. Он набрал номер мобильника — «...абонент отключен или находится вне зоны действия сети». Позвонил на всякий случай на домашний. Он слышал, как за дверью трезвонит телефон, но трубку никто не брал. Он снова звонил в дверь. Снова набирал номер домашнего. Никакого эффекта. Если бы она спала, то непременно проснулась.
А что, если она?.. Ивана объял ужас! Что, если Марьяна лежит сейчас в ванной, истекающая кровью, или повесилась, или напилась снотворных и сейчас уже в коме?! Эти мысли ввергли Ивана в состояние абсолютной паники. Он заметался под дверьми как раненый, попавшийся в ловушку зверь. Ломать? Она металлическая. Вызывать МЧС с автогеном? Но сколько на это уйдет времени? Ключи, запасные ключи!
Эту квартиру Иван сам снимал для Марьяны. Раньше у него были вторые ключи, но во время одной из ссор Марьяна потребовала, чтобы он отдал их ей. Она сказала, что не хочет чувствовать себя «рабыней», которая живет «приживалкой у хозяина». Что за идиотская идея?! Иван буквально рвал на себе волосы, сбегая вниз по лестнице. Он ругался и плакал как ребенок, заводя машину.
Хозяйка квартиры жила всего в нескольких кварталах от дома Марьяны. У нее есть запасной ключ. Если случилось что-то ужасное, если Марьяна что-то с собой сделала, то это самый быстрый и самый верный способ вызволить ее из квартиры. Иван гнал машину так, словно бы разгонялся на реактивной ракете. Его дважды занесло на поворотах, он выбирался из сугробов. Рвал ручку коробки передач, бил по педалям.
Эти несколько минут — от и до — показались ему вечностью. Он слишком долго ехал, слишком долго маневрировал, оказываясь в сугробах, так некстати наваленных по обочинам дорог. Перепуганная, поднятая среди ночи с постели хозяйка съемной квартиры слишком долго спросонок искала эти чертовы ключи. Он слишком долго добирался обратно, слишком долго бежал по лестнице, слишком долго возился с замком...
И за эти считаные минуты, которые показались ему вечностью, Иван понял, что, какой бы Марьянка ни была дурой, стервой, сволочью, он любит ее больше всего на свете. А мысль о том, что с ней может что-то случиться, что она умрет... Это самая ужасная, самая страшная, самая дикая мысль, которая только может прийти ему в голову! Нет, этого не может быть! Нет! Нет! Нет! Рыдания выворачивали Ивана наизнанку.