Соня взяла со стола письмо и подала ему. Затем тактично протянула ему очки, но он отмахнулся.
– Мне эта проклятая штука не требуется. Я все прекрасно вижу.
Он прищурился и поднес письмо к самым глазам. Но затем сдался и сунул его ей.
– Пожалуй, прочитайте-ка его мне вы.
И она начала читать приятным звонким голосом.
Эркюль Пуаро несколько секунд постоял на площадке, чуть наклонив голову набок и прислушиваясь. Внизу царила тишина. Он подошел к окну и выглянул наружу. Мэри Рестарик вновь наклонялась над клумбой у террасы. Пуаро удовлетворенно кивнул и, мягко ступая, пошел по коридору. Одну за другой он открывал все двери. Ванная. Стенной шкаф с бельем. Комната для гостей с двумя кроватями. Обитаемая спальня с одной кроватью. Женская спальня с двуспальной кроватью (Мэри Рестарик?). Следующая дверь вела в смежную комнату – Эндрю Рестарика, как он догадался. Он повернулся и перешел через площадку. За первой дверью, которую он открыл, оказалась спальня с одной кроватью. Он решил, что сейчас в ней никто не спит, но, видимо, ею пользуются в субботу и воскресенье. На туалетном столике лежали щетки. Внимательно прислушавшись, он на цыпочках вошел внутрь и открыл гардероб. Да, там висела одежда – в основном для деревенских прогулок и развлечений.
На письменном столе ничего не лежало. Он осторожно открыл ящики. Всякая мелочь, два-три письма, но самые банальные – и датированные довольно давно. Он задвинул ящики, спустился вниз и, выйдя на террасу, попрощался с хозяйкой дома. Он отказался от предложения выпить чаю, объяснив, что обещал вернуться к своим друзьям пораньше, так как сегодня же он должен уехать в Лондон.
– Так, может быть, вызвать такси? Или я могу отвезти вас на машине.
– Нет, нет, мадам, я не стану злоупотреблять вашей любезностью.
Пуаро вернулся в деревню и, свернув на дорогу за церковью, перешел по мостику через ручей. В укромном месте под буком стоял большой лимузин. Шофер распахнул дверцу, Пуаро забрался внутрь, удобно расположился на сиденье и со вздохом облегчения снял лакированные туфли.
– Едем назад в Лондон, – сказал он.
Шофер захлопнул дверцу, сел за руль, и машина, замурлыкав мотором, плавно тронулась. В том, что на обочине шоссе стоял молодой человек, отчаянно сигналя, не было ничего необычного. И взгляд Пуаро равнодушно скользнул по очередному члену братства путешествующих на чужих машинах – пестро одетому, с длинными волнистыми волосами. На таких он успел наглядеться в Лондоне. Но когда машина почти поравнялась с ним, Пуаро внезапно выпрямился и сказал шоферу:
– Будьте добры, остановитесь. Да, и, если можно, подайте немного назад… Он просит, чтобы его подвезли.
Шофер изумленно посмотрел через плечо. Подобного распоряжения он никак не ожидал. Однако Пуаро слегка кивнул, и шофер повиновался.
Молодой человек по имени Дэвид нагнулся к дверце.
– Я уж думал, вы проедете мимо, – сказал он весело. – Большое спасибо.
Он влез, снял с плеч рюкзачок, спустил его на пол и пригладил каштановые кудри, отливавшие медью.
– Значит, вы меня узнали? – сказал он.
– Ваш костюм несколько бросается в глаза.
– Неужели? Но не могу с вами согласиться. Я всего лишь один из легиона единомышленников.
– Ван-дейковская школа. Весьма живописно.
– Хм. Это мне в голову не приходило. Да, пожалуй, в чем-то вы правы.
– Вам следует носить широкополую шляпу со страусовым пером, – сказал Пуаро, – и кружевной воротник на плечах.
– Ну, так далеко мы все-таки вряд ли зайдем. – Молодой человек рассмеялся. – Миссис Рестарик даже не пытается скрывать отвращения, которое в ней вызывает один только мой вид. Впрочем, я плачу ей тем же. И Рестарик мне не слишком нравится. Есть что-то на редкость непривлекательное в преуспевающих миллионерах, вы не находите?
– Все зависит от точки зрения. Насколько я понял, вы строите куры дочке.
– Какой прелестный оборот речи! – сказал Дэвид. – Строите куры дочке. Пожалуй, можно сказать и так. Но учтите, тут ведь полное равенство. Она и сама строит мне куры.
– А где мадемуазель сейчас?
Дэвид резко повернулся к нему.
– Почему вас это интересует?
– Мне хотелось бы с ней познакомиться, – пожал плечами Пуаро.
– По-моему, она не больше в вашем вкусе, чем я. Норма в Лондоне.
– Но вы сказали ее мачехе…
– О, мы мачехам всего не говорим.
– А в Лондоне она где?
– Работает в бюро по оформлению интерьеров где-то на Кингз-роуд в Челси. Фамилию владелицы я позабыл… Ах да, Сьюзен Фелпс, если не ошибаюсь.
– Но, полагаю, живет она не там? У вас есть ее адрес?
– Конечно. Огромные многоквартирные корпуса. Но почему вас это так интересует, я не понимаю.
– На свете есть столько интересного!
– Я что-то не улавливаю.
– Что привело вас сегодня в этот дом?… Как он называется? О, «Лабиринт»!.. Что привело вас туда сегодня? Тайно привело в дом и вверх по лестнице?
– Я вошел через заднюю дверь, не отрицаю.
– Что вы искали наверху?
– Это мое дело. Не хочу быть грубым, но не кажется ли вам, что вы что-то слишком любопытны?
– Да, я проявляю любопытство. Мне бы хотелось узнать точно, где сейчас мадемуазель.
– А-а! Милый Эндрю и милая Мэри (Господи сгнои их!) вас наняли? Они пробуют ее отыскать?
– Мне кажется, – сказал Пуаро, – пока они даже не знают, что она пропала.
– Но кто-то же вас нанял!
– Вы крайне проницательны, – сказал Пуаро и откинулся на спинку.
– Я как раз гадал, что у вас на уме, – сказал Дэвид. – Потому и махал вам. Надеялся, что вы остановитесь и введете меня в курс. Она моя девочка. Полагаю, вам это известно?
– Насколько я понимаю, так оно считается, – неопределенно ответил Пуаро. – Но если так, вы должны знать, где она. Не правда ли, мистер… извините, по-моему, мне известно только ваше имя – Дэвид, но фамилия…
– Бейкер.