– Подальше от чего?
– Увезу из этой страны. С тех пор как я вернулся сюда, мосье Пуаро, мне было скверно, все время скверно. Жизнь в Сити меня всегда раздражала. Скучнейшая конторская рутина. Бесконечные совещания с юристами и финансистами. Мои вкусы остались прежними: путешествия, постоянная смена мест, экспедиции в необжитые, труднодоступные области. Вот это жизнь! И мне не следовало от нее отказываться. Мне надо было просто забрать Норму туда. Это я и сделаю, когда найду ее. Меня уже прощупывают, не продаю ли я фирму. Так пусть забирают ее всю с потрохами на выгодных им условиях. Возьму наличными и вернусь в страну, где жизнь имеет смысл, где она настоящая.
– А-а! Но что на это скажет ваша супруга?
– Мэри? Она привыкла к такой жизни. Она ведь оттуда.
– Для дам с деньгами, – заметил Пуаро, – Лондон весьма привлекателен.
– Она меня поймет. – Телефон на его столе зазвонил, и он взял трубку. – Да? А? Из Манчестера? Да. Если это Клодия Риис-Холленд, соедините. – Наступила пауза. – Алло! Клодия? Погромче… ничего не слышно. Я не понимаю… Они согласились?… Жаль… Нет, я считаю, что вы сделали все возможное… Так… Ну, хорошо. Возвращайтесь с вечерним поездом. Завтра утром поговорим. – Он положил трубку. – Деловая девушка!
– Мисс Риис-Холленд?
– Да. На редкость компетентная. Освобождает меня от массы хлопот. Я дал ей карт-бланш для заключения сделки в Манчестере по ее усмотрению. Мне просто не до этого: я чувствовал, что не смогу сосредоточиться. И она все устроила великолепно. В некоторых отношениях не всякий мужчина с ней потягается. – Он поглядел на Пуаро и вернулся в настоящее. – Да-да, мосье Пуаро, боюсь, я потерял былую хватку. Вам требуются деньги на расходы?
– Нет, мосье. Поверьте, я сделаю все, чтобы вернуть вам дочь здоровой и невредимой. Я принял все меры для обеспечения ее безопасности.
Он прошел через приемную, а когда оказался на улице, поднял глаза к небу.
– Твердый ответ на один-единственный вопрос, – сказал он, – вот и все, что мне требуется.
Эркюль Пуаро осмотрел фасад благородного особняка XVIII века на недавно еще тихой улочке в старомодном рыночном городке. Прогресс быстро и неумолимо вторгался в него, но новый супермаркет, «Лавка древностей», «Подарки от Марджери», кафе «У Пег» и дворец, который воздвиг себе местный банк, – все заняли участки вдоль шоссе и не вторглись на узкую Главную улицу.
Медный молоток на двери был начищен до блеска. Пуаро одобрительно кивнул и нажал кнопку звонка.
Почти сразу же дверь ему открыла высокая дама с седыми, зачесанными кверху волосами и энергичными манерами.
– Мосье Пуаро? Вы очень пунктуальны. Входите же.
– Мисс Бэттерсби?
– Совершенно верно.
Мисс Бэттерсби придержала дверь, Пуаро вошел, она забрала у него шляпу, положила на столик в прихожей и проводила его в уютную комнату с окнами, выходившими в узкий сад и на стену за ним.
Указав ему на кресло, мисс Бэттерсби села сама в выжидательной позе. Было ясно, что она предпочитает не тратить времени на вежливые прелиминарии.
– Вы, если не ошибаюсь, бывшая директриса Медоуфилдской школы?
– Да. Я ушла на покой год назад. Насколько я поняла, вы пожелали увидеться со мной из-за Нормы Рестарик, учившейся там?
– Именно так.
– В своем письме, – продолжала мисс Бэттерсби, – вы не сообщили мне никаких подробностей. Следует упомянуть, что я знаю, кто вы такой, мосье Пуаро. И поэтому мне хотелось бы прежде кое-что выяснить. Например, вы намерены предложить Норме Рестарик какую-нибудь работу?
– Нет, такого намерения у меня не было.
– Вы понимаете, почему я, зная вашу профессию, задаю такие вопросы. Например, у вас нет ко мне рекомендательного письма от родственников Нормы?
– Опять я должен ответить «нет», – сказал Пуаро. – Но разрешите, я кое-что объясню.
– Благодарю вас.
– Собственно говоря, я выполняю поручение отца мисс Рестарик, мистера Эндрю Рестарика.
– А! Если не ошибаюсь, он недавно вернулся в Англию после многолетнего отсутствия.
– Совершенно верно.
– Но рекомендательного письма от него вы мне не привезли?
– Я не обращался к нему с такой просьбой.
Мисс Бэттерсби вопросительно взглянула на Пуаро.
– У него могла возникнуть мысль поехать со мной, – сказал он. – Это меня стеснило бы, так как лишило бы возможности задавать вам вопросы, ответы на которые могли бы причинить ему огорчение и боль. А он и так уже сильно расстроен.
– Что-то случилось с Нормой?
– Надеюсь, что нет… Но исключить этого нельзя. Вы ее помните, мисс Бэттерсби?
– Я помню всех моих учениц. У меня прекрасная память. И в любом случае Медоуфилд – школа небольшая. Двести девочек, не больше.
– Почему вы с ней расстались, мисс Бэттерсби?
– Мне кажется, мосье Пуаро, это вас не касается.
– Конечно. Я просто поддался естественному любопытству.
– Мне семьдесят лет. Причина достаточная?
– Для вас – нет, насколько я могу судить. На мой взгляд, вы полны сил и энергии и вполне могли бы руководить школой еще много лет.
– Времена меняются, мосье Пуаро. И не всегда так, как хотелось бы. Я удовлетворю ваше любопытство. Я поймала себя на том, что все больше и больше раздражаюсь на родителей. Во всем, что касается будущего их дочерей, они близоруки и, говоря откровенно, попросту глупы.
Пуаро предварительно собрал справки о мисс Бэттерсби, а поэтому знал, что она довольно известный математик.
– Не думайте, что я веду бездеятельную жизнь, – добавила она. – Наоборот, я достаточно занята, и тем, что мне особенно по душе. Я даю уроки старшеклассникам. А теперь могу ли я узнать, почему вас интересует Норма Рестарик?
– Есть некоторые поводы тревожиться за нее. Короче говоря, она исчезла.
Мисс Бэттерсби сохранила полное равнодушие.
– Неужели? Под «исчезла» вы, я полагаю, подразумеваете, что она уехала, не предупредив родителей куда. Ах, нет, ведь ее мать умерла! Значит, не предупредив отца. Весьма обычная ситуация по нынешним временам, мосье Пуаро. А в полицию мистер Рестарик не обращался?