Задержись на этом! Ведь здесь заключена вся суть. Его призвание – разбираться с убийствами, устанавливать истину об убийствах, предотвращать убийства! Быть служебной собакой, которая вынюхивает убийства. И вот ему объявляют об убийстве. Каком-то где-то совершенном убийстве. Он искал и не нашел. Система, опирающаяся на мышьяк в супе? Система, опирающаяся на малолетних хулиганов, пыряющих друг друга ножами? Дурацкая и зловещая фраза «пятна крови во дворе». Револьверный выстрел. В кого стреляли и почему? Все не так, как следует быть, не та форма преступления, которая согласовалась бы с ее словами: «Я, кажется, совершила убийство». Он, спотыкаясь, бродил во мраке, тщась увидеть систему преступления, тщась увидеть, где третья девушка входит в эту систему, и всякий раз возвращался к настоятельной необходимости понять, что на самом деле представляет собой эта третья.
И вдруг случайная фраза Ариадны Оливер словно бы осветила мрак. Предполагаемое самоубийство какой-то женщины в Бородин-Меншенс. Оно укладывалось в систему. Ведь именно там жила третья девушка. Вот оно – убийство, о котором она говорила. Еще одно убийство, совершенное примерно тогда же, было бы слишком уж неправдоподобным совпадением! К тому же он не обнаружил никаких отзвуков, никаких следов второго убийства, совершенного тогда же. Ни единой другой смерти, которая заставила бы ее броситься к нему за советом сразу же после того, как на званом вечере она наслушалась восторженных похвал, которые во всеуслышание расточала ему его добрый друг миссис Оливер. И когда миссис Оливер мимоходом сообщила ему о женщине, которая выбросилась из окна, он поверил, что наконец нашел то, что искал.
Вот ключ, вот ответ на его недоумение. Тут он найдет все, что искал – почему, когда, где.
– Quelle dèception, – сказал Эркюль Пуаро вслух.
Он протянул руку и выбрал из пачки аккуратно напечатанное резюме целой человеческой жизни, голые факты биографии миссис Шарпантье. Сорокатрехлетняя женщина с положением в обществе, которая, как вытекало из фактов, в молодости вела бурную жизнь – два брака, два развода. Женщина, которая любила мужчин. Женщина, которая начала пить больше, чем ей было полезно. Женщина, любившая шумные сборища. Женщина, которая, согласно последним сведениям, сближалась с мужчинами много моложе себя. Жила она одна в квартире в Бородин-Меншенс. Пуаро головой и сердцем понимал, какой женщиной она была и стала, и постигал, почему такая женщина могла выброситься из окна, проснувшись в отчаянии на рассвете.
Потому что у нее был рак – или она верила, что у нее рак? Однако при вскрытии было определенно установлено, что ничего подобного у нее не было.
Ему требовалось всего лишь какое-то звено между ней и Нормой Рестарик. А найти его не удавалось. Пуаро вновь перечел сухие факты.
Официально опознал покойную нотариус. Луиза Карпентер, хотя она и переделала свою фамилию на французский манер в Шарпантье. Потому ли, что так она лучше сочеталась с ее именем Луиза? Почему имя Луиза находит отзвук в его памяти? Случайное упоминание? Какая-то фраза? Его пальцы аккуратно перебирали листки. А! Вот оно! Одно-единственное упоминание. Девушку, из-за которой Эндрю Рестарик оставил жену, звали Луиза Бирелл. Как оказалось, она быстро исчезла из жизни Эндрю Рестарика – всего через год они поссорились и расстались. Та же система, подумал Пуаро. То, что неизменно повторялось на всем протяжении жизни этой женщины, – бурно влюбляться в мужчину, разбивать его семью, быть может, некоторое время жить с ним, а затем ссориться и бросать его. Он почувствовал уверенность, полнейшую уверенность, что эта Луиза Шарпантье была именно той Луизой.
Пусть даже так, но как это увязывается с девочкой Нормой? Сошлись ли Рестарик и Луиза Шарпантье снова, когда он вернулся в Англию? Вряд ли, решил Пуаро. Их жизненные пути разделились много лет назад. И новое их скрещение казалось маловероятным, попросту невозможным. Их прошлая страсть оказалась преходящей и, в сущности, незначительной влюбленностью. И в нынешней его жене едва ли могла пробудиться ревность к прошлому мужа, да еще настолько жгучая, чтобы столкнуть с седьмого этажа забытую любовницу мужа. Полная нелепость! Насколько он мог судить, только первая миссис Рестарик была бы способна все эти годы копить злобу и желание отомстить женщине, которая разрушила ее семью. Но даже это выглядело крайне неправдоподобно, да и в любом случае первая миссис Рестарик два года как умерла!
Зазвонил телефон. Пуаро не шевельнулся. В эту минуту он не хотел отвлекаться. У него возникло ощущение, что он вышел на какой-то след… И боялся снова его потерять… Телефон смолк. Отлично. Мисс Лемон будет знать, что ответить.
Отворилась дверь, и вошла мисс Лемон.
– Вас просит миссис Оливер.
Пуаро отмахнулся.
– Только не сейчас! Я не могу сейчас говорить с ней.
– По ее словам, она только что вспомнила про что-то, о чем забыла вам рассказать. О каком-то листке… неоконченном письме, вывалившемся из ящика в мебельном фургоне. Довольно бессвязная история! – Мисс Лемон позволила себе неодобрительный тон.
Пуаро замахал рукой еще отчаяннее.
– Только не сейчас! – умоляюще воскликнул он. – Прошу вас. НЕ СЕЙЧАС!
– Я скажу ей, что вы заняты. – И мисс Лемон удалилась.
Пуаро вновь остался наедине с комнатой. На него волнами накатывалось утомление. Слишком долго он размышлял. Надо расслабиться. Да, надо расслабиться. Пусть исчезнет напряжение, и вот тогда система сложится. Он закрыл глаза. Все компоненты у него есть. Теперь он в этом не сомневался. Вовне ему уже нечего было узнавать. Ответ должен прийти изнутри.
И внезапно – когда дремота уже смежала его веки – ответ пришел…
Все-все было тут и ожидало его. Предстоит многое распутать, но он уже знал. Все кусочки загадочной картинки были налицо, перемешанные кусочки и детальки, но сопрягающиеся между собой. Парик, портрет, 5 часов утра, женщины и их прически, Павлин – все вело к слову, с которого началось:
ТРЕТЬЯ…
«Кажется, я совершила убийство»… Ну конечно же!
Ему вдруг вспомнился глупенький детский стишок. Он продекламировал его:
Ани-ани-ани, трое в лохани.
А кто они, знаешь?
Мясник, и пекарь, и толстый лекарь…
Жаль только, что последнюю строку он забыл.
Пекарь – да, и в определенном смысле мясник…
Он стал сочинять женский вариант:
Раз, два, три, четыре, три девушки в квартире.
А кто они, знаешь?
Секретарша личная, художница столичная,
А третья…