Она едва заметно кивнула; жар разгоряченного тела мужчины будто перетекал в нее через его хлопчатобумажную рубашку…
– Да, знаю, – сказала Кейт. – И знаешь, что еще? – Уголки ее рта слегка приподнялись, и она как-то странно, загадочно улыбнулась. – Вероятно, я позволю тебе…
Она не успела договорить фразу, как он резким, грубым движением развернул ее лицом к себе, обхватил ладонью затылок и прижал ее губы к своим губам. Кейт чуть не задохнулась от этого варварского поцелуя, но тут же ответила ему такими же яростными движениями губ и языка. Это был самый страстный, самый похотливый, самый дикий поцелуй в ее жизни. Так ее не целовал еще ни один мужчина. От этого поцелуя у нее перехватило дыхание, закружилась голова, неистово забарабанило сердце…
Руки Кейт, казалось, сами собой, не дожидаясь приказа мозга, обвили его шею, пальцы стали судорожно ворошить и мять черный шелк его волос. Неожиданно она почувствовала через жесткую ткань своих джинсов… Нечто твердое и горячее упиралось в ее живот, пульсируя в такт их сердцам… Кейт с новой силой бросило в жар, и где-то глубоко внутри словно плеснулось что-то, вспыхнуло, как пламя от спички, и в ней вмиг ожили, бурно зафонтанировали, забушевали самые древние, самые сильные и необузданные инстинкты рода человеческого.
Охваченная всепоглощающим пожаром желания и страсти, она таяла от блаженства, неосознанно прижимаясь животом к горячей выпуклости на его брюках и слегка двигая бедрами…
– О Боже! – прошептал Роберто, лишь на мгновенье оторвавшись от ее трепещущих, горячих губ. – О Кейт, Китти…
Она взглянула на него и увидела в темной глубине его глаз какой-то новый отблеск, нетерпеливое мерцание, вызвавшее в ее воображении одну за другой сразу две картины: сначала – разгорающегося ночного костра с яркими искрами, пропадающими в серебристом лунном сиянии, а потом – восхода солнца, стремительно расправляющего лучезарный веер над спящей землей. И вдруг сердце молодой женщины с новой силой рванулось куда-то, и она тихо вскрикнула от охватившего ее счастливого предчувствия.
– Ты потрясающе красивая… Ты просто… магнифика – великолепная!
Кейт не верила тому, что слышали ее уши. Как же ей было хорошо в эту минуту! Какой прилив счастья вызывали его слова и даже один только голос!
Она чувствовала себя ребенком, расплющивающим нос о витрину кондитерской лавки: у нее разбегались глаза от сладостей, которые были ей недоступны, и вдруг именно в это мгновенье, когда она готова была расплакаться от невозможности попробовать хотя бы одну конфетку, выставленную за стеклом, дверь лавки отворилась, на улицу вышел сам хозяин и пригласил маленькую Китти внутрь, чтобы она могла выбрать и отведать любое кушанье – все, что было угодно душе ее.
– Ты… ты, должно быть, просто шутишь, не так ли? – робко спросила она и тут же осеклась, заметив, как он тряхнул головой и тяжело вздохнул.
– Никаких шуток. – Сам тон его голоса, казалось, не допускал никаких сомнений, в том числе с ее стороны, относительно серьезности оценки, которую он дал ее достоинствам. – Неужели я способен шутить о таких вещах?
Его рука мягко заскользила по ее голове, ласково поглаживая каштановые волосы и накручивая их завивающиеся кончики вокруг пальцев.
– Разве я могу, к примеру, шутить о волосах, которые обжигают, как поток лавы, вытекающей из вулкана в кромешной темноте ночи? – Он наклонил голову, поднес к губам прядь волос, которую держал в руке, и нежно поцеловал ее. – Или о глазах, от которых веет ласкающей прохладой и тенистостью оливковой рощи?
Роберто опять наклонил голову и с той же нежностью поцеловал Кейт в глаза. Когда его губы коснулись ее ресниц, она опустила веки и затаила дыхание, и в тот же миг ей показалось, будто у нее остановилось сердце.
– У тебя такая нежная, тонкая кожа, что я боюсь даже прикасаться к ней, – сказал он. – Кажется, стоит чуточку тронуть ее – и она даст сладкий сок, как нечаянно задетый спелый персик…
На секунду-другую его мягкие пальцы как бы замерли, зависли над ее лицом, а затем начали осторожно скользить вниз, едва прикасаясь к щекам, скулам, подбородку; эти прикосновения были настолько нежны, что по всему ее телу побежали сладостные мурашки.
Вслед за пальцами тот же путь – от корней волос до шеи – проделали его губы. Как только они коснулись ее лба, она в блаженной истоме закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока кончик его языка, скользнув по шее, не начал щекотать мочку ее правого уха.
– И разве я могу превратить в объект шуток твой ротик, который так притягивает к себе и который я готов целовать до бесконечности? – сказал он, как только его губы вновь соприкоснулись с ее губами.
Роберто осыпал ее градом страстных, безудержных поцелуев, от которых у нее забурлила кровь, сладостно закружилась голова, а танцующее сердце от избытка счастья готово было в любой момент выпрыгнуть из грудной клетки.
Плотно прижавшись к нему и выгнувшись дугой вдоль его крепкого, мускулистого тела, она вся горела; ее дыхание на мгновение остановилось, когда она явственно, трепетно и жарко ощутила как неумолимо возрастает свидетельство его мужского интереса к ней. Это было безусловным доказательством того, что он вовсе не намеревался просто подразнить ее, как делал в прошлом. Около нее стоял молодой, здоровый, сильный мужчина, который хотел ее. Хотел как женщину. Хотел обладать ею. Может быть, даже сию минуту, прямо здесь, в библиотеке…
А разве она сама не хотела, чтобы он завладел ею прямо сейчас? Она подумала об этом без всякого стыда. О, ради Бога, как и где угодно, патокой текли в ее сознании сладострастные мысли. Пусть даже перед окном или… или на письменном столе. Хотя лучше все-таки на диване…
Роберто уже не мог да и вряд ли стремился скрыть от нее самое древнее и самое неукротимое желание человечества.
И она полностью разделяла его желание. Она жаждала близости с этим мужчиной, ее трепещущее сердце сгорало от страсти, нервы напряглись до предела… Чтобы дать хоть какой-то выход охватившему ее желанию, Кейт жадно отвечала на неистовые поцелуи Роберто, с силой сжимала пальцами его широкие, сильные плечи, и прижималась к нему пылающими бедрами…
– Полагаю, нам было бы гораздо удобнее, если бы мы…
Кейт не дала ему закончить фразу, оборвав ее новым жадным поцелуем. Ей не нужны были слова… Роберто подхватил ее под руку, и она в полузабытьи, в тумане, послушно зашагала рядом с ним к большому, пышному дивану, стоявшему перед огромным камином в центре библиотеки.
Он сел, увлекая ее за собой, и Кейт послушно опустилась на широкий диван, дала ему привлечь к себе ее податливое тело и с готовностью приоткрыла губы ему навстречу.
– Китти…
На этот раз она не посмела возразить против использования им ее детского имени. Оно прозвучало в ее ушах мягко, нежно и соблазнительно. Кейт уловила в его голосе интонацию счастливого благоговения и нотки полной уступчивости и даже подчинения ей.
Сделав это маленькое открытие, Кейт обнаружила, что вместе с ним, е этим открытием, к ней пришло тайное чувство власти, которой она не замедлила воспользоваться: ослабила его галстук и расстегнула воротничок рубашки. Как только ее глаза увидели загорелую кожу на шее мужчины, ей вдруг захотелось осмотреть и другие участки его светло-коричневого тела. Смелая до дерзости, совершенно дикая женщина вдруг заняла место нежной и робкой Китти. Именно она наклонилась и прижалась ртом к тому месту на брюках Роберто, где четко выделялось его мужское начало; немалых размеров холм равномерно пульсировал, и дикая женщина чувствовала, как под ее губами то поднимается, то опускается разогретая его плотью ткань…