Book.

Губы Абигейл, прикоснувшиеся было к вину, замерли, будто их внезапно схватил лег­кий морозец. Ей можно было бы, не особенно ломая голову, уйти от ответа и на этот вопрос, но тогда она будет выглядеть в глазах Ника, равно как и в своих собственных, трусливой и слабохарактерной.

Он спрашивал ее не о работе или родите­лях, и его не интересовала судьба заваливше­гося в кювет злосчастного «пежо». Задавая ей этот вопрос, Ник имел в виду одну очень важ­ную и специфическую проблему, решить ко­торую было не так-то просто. Честный ответ на поставленный вопрос потянул бы за собой це­лый пучок незримых веревочек, с помощью которых, Абигейл связывала свою нынешнюю жизнь с жизнью прожитой и с той, которую ей еще предстояло прожить.

Абигейл явно колебалась. Она смотрела на Ника, как перепуганный, оцепеневший кро­лик, который попал под яркий свет фар над­вигающегося автомобиля.

Заметив ее растерян­ность, Ник бодрым голосом сказал:

— Ну же, Абигейл, смелее! Ведь ты же знаешь, о чем идет речь. Что ты собираешься ответить Брайану?

Она глубоко вздохнула. И вдруг, все для нее стало простым и понятным. Все встало на свои места. Казалось, над самой ее головой вспых­нул яркий прожектор и, вмиг, осветил перед ней дальнюю дорогу, по которой она продвигалась до этого дня на ощупь.

Ей не нужно было думать или задавать ему встречный вопрос. В ее мозгу теперь не остава­лось ни капли сомнений. На второй вопрос Ника можно было дать только один ответ.

И разве этот ответ уже не был готов в ее душе с самого начала, с самой первого мо­мента их встречи? Разве она не поняла с той первой секунды, как только увидела Ника, что одного его присутствия рядом с ней, уже было достаточно, чтобы совсем не думать о Брайане? Разве она не осознавала теперь, что по отношению к тому человеку у нее была не лю­бовь, а чувство благодарности, что он был для нее лишь опорой, спасительной гаванью в те моменты, когда в ее жизненном пространстве начинался очередной шторм?

— Я скажу ему «нет», — совершенно твер­дым голосом ответила Абигейл Нику. — Ска­жу, что не согласна, что не собираюсь выхо­дить за него замуж.

Его глаза вспыхнули, лицо мгновенно про­светлело, и она поняла, что эти простые слова ясно показали ему, как она относилась к нему и к его мнимому сопернику.

— Абигейл...

Когда Ник встал из-за стола и, не сводя с нее горящего взгляда, отодвинул назад стул и отложил в сторону салфетку, она поняла, что теперь ей следовало сделать еще один шаг на­встречу ему, чтобы у него уже не оставалось насчет нее никаких сомнений. И она сказала:

— Говоря «нет» Брайану, я говорю «да» тебе.

Ник ринулся к ней, схватил ее, прижал. Она не оказывала ни малейшего сопротивления, ничуточки не сомневалась в правильности его или своих действий, ни о чем в этот момент не жалела, ни о чем не думала. Когда его пальцы коснулись ее шеи и соскользнули к плечам, когда их губы и языки начали жадно впиваться друг в друга, все ее тело, мгновенно, воспламе­нилось, а душа и рассудок превратились в один сплошной сгусток безумного желания — отдать­ся этому мужчине. Абигейл была абсолютно уверена, что вела себя правильно, и от этой мысли пламя, обжигавшее тело, разгоралось еще сильнее. К ним пришло то, что должно было прийти, и это было так же естественно и неизбежно, как биение ее сердца.

У них не было времени для нежностей, ласк, утонченных жестов и движений. Оба сгорали от нетерпения и страсти, обоих тянуло друг к другу, как магнитом, и каждый хотел по быст­рее освободиться от одежды, чтобы их обна­женные тела могли касаться, ощущать, сладо­стно терзать и любить друг друга.

Подрагивающие пальцы Абигейл начали расстегивать его рубашку в ту же секунду, ког­да руки Ника нащупали на гибкой спине мол­нию бархатного платья и потянули ее вниз. Че­рез минуту обе полы мужской рубашки распах­нулись, и он начал поднимать подол се красно­го бархатного платья, которое так возбуждающе действовало на него. Едва его горячие пальцы коснулись голых женских ног, как воля и сдер­жанность в нем сдали, и жадные руки грубо, резко обхватили ее широкие бедра. Неожиданно она услышала прерывистый, горячий шепот:

— Может быть, нам будет удобнее наверху, в спальне?

И в тот же миг его ладони крепко обхвати­ли ее ягодицы, соскользнули в ложбинку меж­ду ними... По телу женщины побежали сладкие мурашки.

— Тебя сейчас волнуют удобства? — просто­нала она. — Слишком поздно. Для них уже не остается времени, совсем не остается...

Он кивнул в знак согласия и порывисто, почти судорожно вздохнул. Никто из них не мог ждать дольше, ни один из двоих не был в со­стоянии сдерживать то, что стремительно, не­избежно приближалось, а несколько минут спу­стя, произошло.

Они не нуждались в предваряющих ласках и любовной игре, чтобы подогреть себя, настро­иться на волшебную волну изнуряющего бла­женства. Они не нуждались ни в чем этом, по­тому что все это у них уже было, все еще с утра пробудилось и, соответствующим образом, настроилось. А за последние полтора-два часа, которые они провели вместе в гостиной, оба возбудились настолько, что теперь уже ничто не могло бы охладить их пыл и направить мыс­ли на что-то иное.

Ник подхватил Абигейл на руки и, подойдя к камину, осторожно опустил на ковер. При­подняв бедра и выгнув гибкую спину, она по­могла ему стянуть с себя бархатное платье, по­лупрозрачный лифчик и тонкие кружевные тру­сики, и изнеженно, чувственно потянулась, как только к ее обнаженному телу устремились по­токи прогретого воздуха. Языки пламени весе­ло гарцевали над каминной решеткой, и па­давшие от них трепещущие блики скользили по белой коже Абигейл.

— Ты тоже разденься, — пробормотала она и чуточку сдвинула брови, когда он опустился около нее на ковер почти в полном одеянии.

— Обязательно, — прошептал Ник и, улыб­нувшись, поцеловал ее в щеку.

Через секунду в сторону полетела его ру­башка, а вслед за ней и остальные части муж­ского туалета. Расправившись с одеждой, он по­вернул истомленную желанием Абигейл на бок, притянул к себе и стал жадно целовать ее отвердевшие соски, лихорадочно сжимать на­бухшие груди, гладить живот, бедра...

— Теперь тебе лучше? — как сквозь сон, ус­лышала она его хрипловатый голос.

— О да, и намного! — с придыханием про­шептала Абигейл. — А теперь...

Однако она мгновенно осеклась, почувство­вав, как по ее животу вдруг пополз вверх горя­чий, упругий стебель. Фиалковые глаза, казав­шиеся в отсветах камина аметистовыми, тот­час вспыхнули, и смело встретились с голубы­ми глазами мужчины. Но еще смелее оказались женские пальцы: они скользнули вниз по его груди, миновали пупок, коснулись живота — и нежно обвили твердый и внушительный сим­вол мужской силы.

Тело Ника дернулось, как от удара электри­ческого тока. Из горла вырвался хриплый стон. Он повернул Абигейл на спину и, опираясь на руки, распростерся над ней во всю длину ее соблазнительного тела. Пока он выполнял эти несложные действия, она успела пошире раздвинуть под ним ноги, и рукой направить его вздыбившийся жезл в свою, с готовностью рас­пахнувшуюся, влажную расщелину.