— Мы с Лоренцо уже виделись и заключили мир, — сказала она.
— Я рада, но на этом все не заканчивается. Моя семья причинила тебе боль, но ты не должна страдать.
— Что ж, если Ренато, используя свое влияние, вернет меня на прежнюю работу, я буду удовлетворена.
Ренато нахмурился.
— Ты считаешь, что это достаточная компенсация?
— Я забуду о твоем существовании. Это наилучшее решение.
— Этого недостаточно, — сказала Баптиста. — Имело место бесчестье.
— Я уже говорила, что поведение Лоренцо не может меня обесчестить.
— Оно может обесчестить семью, — ответила Баптиста так свирепо, что Хизер испугалась. — Он оскорбил тебя. И вся семья будет покрыта позором, пока мы не поправим дело.
— Я не выйду за него.
— Конечно, нет. Но у меня есть еще один сын. Конечно, Ренато мало сделал, чтобы заслужить твою любовь, но он виноват в случившемся и должен все исправить. — Тон Баптисты был непререкаем. — Ваша свадьба должна состояться в самое ближайшее время.
На минуту воцарилась гробовая тишина. Хизер хотела заговорить, но не смогла. Она теряла самоконтроль, и сумасшедший смех рвался наружу. Она отвернулась, прикрывая рукой рот. Но все было бесполезно. Смех клокотал в ней, щекотал горло и вот уже вырвался наружу и разлился звонкими жемчужинами. Все происходящее было безумием. Такое можно было вообразить только в этой стране, которая жила по своим собственным правилам и плевать хотела на всех остальных.
— Извините, — выдохнула наконец она, — но это самое смешное, что вы могли сказать. Чтобы я вышла за Ренато? За человека, один вид которого для меня невыносим? О, небеса! — Новый приступ смеха охватил ее.
Ренато сурово смотрел на нее. Потом медленно заговорил. Он говорил на сицилийском, и Хизер не могла точно уловить смысл. Но она поняла слова «безумие», «невероятно» и что-то вроде «ни за что на свете».
— В мое время девушки были лучше воспитаны и не смеялись во время помолвки, — неодобрительно сказала Баптиста.
— Но это не помолвка, — сказала Хизер, когда немного успокоилась. — Во-первых, он не хочет ни на ком жениться. Во-вторых, он не хочет жениться на мне. В-третьих, я скорее стану королевой Англии, чем выйду за него замуж. И говорить больше не о чем.
— Ты приехала сюда, чтобы выйти замуж за сына из этого дома, и ты сделаешь это. Тогда все встанет на свои места.
— Все окажется еще дальше от своих мест, чем сейчас, — в отчаянии выкрикнула Хизер. — Как вы вообще могли об этом подумать? Это последний человек…
— Взаимно, — холодно отозвался Ренато. — Мама, я тебя очень уважаю, но ты должна оставить эту затею.
— О твоих чувствах никто не спрашивает, — строго ответила ему Баптиста. — Ты обидел порядочную девушку и должен возместить ей ущерб.
— Одного звонка в «Госсвейс» будет достаточно, — решительно заметила Хизер.
— Я сделаю это без проблем, — заявил Ренато. — А также оплачу твое путешествие сюда и…
— Ренато, предупреждаю тебя: если ты посмеешь предложить мне деньги, то очень об этом пожалеешь.
— Я уже жалею. Жалею о том, что познакомился с тобой, о том, что мой брат тебя встретил, о том, что пригласил тебя в наш дом…
— Итак, мы обо всем договорились… Извините, мама.
Хизер совершенно забыла о том, что Баптисте нездоровилось. Но сейчас Баптиста наблюдала за их перепалкой с искрой в глазах и даже с выражением, похожим на удовлетворение.
— Мама, извини, — сказал Ренато. — Мы не имели права выяснять отношения в твоем присутствии… ведь твое сердце…
— С моим сердцем все нормально. Но вы оба ведете себя как маленькие дети. Я советую вам подумать.
— Тут и думать нечего, — ответили они в один голос.
— Хорошо. Наверное, я неправильно поставила вопрос.
— Мама, не имеет значения, как бы вы ни поставили вопрос, — мягко произнесла Хизер. — Я не хочу выходить замуж за Ренато, я хочу просто сбить с него спесь.
— Прекрасно, — тут же заметила Баптиста. — Ему это только пойдет на пользу. И когда ты станешь его женой, то сможешь делать это каждый день.
— И это говорит моя мама? — сухо удивился Ренато.
— Я не закрываю глаза на твои ошибки, — ответила Баптиста. — Я нашла тебе прекрасную партию. Эта женщина не будет потакать тебе во всем, говоря «Да, дорогой. Нет, дорогой». Она видит тебя насквозь и при этом совсем не в восторге от того, что видит.
— Вот в этом вы правы, — согласилась Хизер. — Но какой мне смысл заниматься воспитанием Ренато?
— Ты останешься здесь, — сказала Баптиста. — Станешь частью этой семьи, настоящей сицилийкой. И то, и другое предначертано тебе судьбой.
— Это самые соблазнительные слова, которые вы сказали, — заметила Хизер. Она потихоньку приходила в себя, но к ней уже возвращалось чувство юмора. — Если бы вы еще могли устроить все так, чтобы мне не пришлось отягощать себя Ренато, я была бы счастлива.
— Дорога к счастью никогда не бывает легкой, дорогая. Ты научишься вести себя с ним.
Хизер наклонилась и поцеловала Баптисту в щеку.
— Извините, мама, но цена такого счастья очень высока.
— Даже слишком высока, — согласился Ренато. — Давайте забудем об этом разговоре. — Он тоже успокоился, хотя в его глазах еще сверкала неутихшая ярость.
— Идите, — сказала Баптиста, уже утомленная их обществом. — Но перед уходом, Ренато, можешь налить мне бренди.
Немного позже вернулся Бернардо и сразу направился к Баптисте. Он был спокоен, но очень бледен, вежливо ушел от разговора о своих проблемах, и Баптиста не стала настаивать.
— Не переживай, — просто сказала она. — Все наладится. Так всегда бывает. А у меня есть для тебя новость: Хизер и Ренато скоро поженятся.
Полночь в саду. Здесь, по крайней мере, Хизер могла найти покой. Она бродила по дорожкам, вдыхая тысячи разных ароматов. Вот, кстати, кусты роз, выращенные Баптистой из черенков, взятых в саду «Белла Розария». Теперь Хизер особенно ясно понимала, что значили для Баптисты эти цветы. Они были символом вечной любви, которая не умерла, несмотря на вынужденный брак с другим человеком. Такую любовь, настоящую и глубокую, мечтала обрести Хизер. И совсем недавно ей казалось, что она испытывала ее. Хизер думала, что уже прошла путь разочарования и печали. Но теперь ей, очевидно, предстоял другой нелегкий путь, по которому, возможно, пойдет ее дальнейшая жизнь.
Она присела на камень у фонтана и смотрела вниз на воду, отражавшую ее силуэт и серебристую луну. Она провела пальцами по воде, разбив лунное изображение на множество кусочков. Когда вода успокоилась, Хизер увидела в ней позади себя еще одно отражение.
— Ты не должна была проходить через все это, — сказал Ренато. — Маму иногда далеко уносит воображение. Извини меня за грубость…