— Значит, это он, — протянул Данте. — Точно такой, как ты и говорила, только еще хуже.
— Не знаю, что все это значит, — вскипела Ферн. — Во время последней нашей встречи он чуть ли не захлебывался от ненависти.
— Но это было три месяца назад, да и скандал пошел ему на пользу. Теперь он популярен больше прежнего, благодаря тебе. Поэтому, ясное дело, хочет осыпать тебя своими милостями. Сегодня ты будешь его почетной спутницей.
— Ты издеваешься, да? — горячилась она. — Думаешь, я этого хочу?
— Не обижайся. Пошли.
День уже близился к вечеру, когда они приехали в палаццо Тирелли, грандиозное сооружение. Производили величественное впечатление и руины, которые датировались началом нашей эры. Ферн сразу разглядела там съемочную группу, делающую записи и репетирующую сцены.
Джино вышел им навстречу и показал дом с его длинными, широкими коридорами и каменными арками. О каждом помещении он рассказывал какую-нибудь захватывающую историю, звучавшую весьма убедительно. Однако вскоре Ферн заметила, что Данте скептически покачивает головой.
Их комнаты оказались далеко друг от друга — единственные свободные, по словам Джино. Однако держался хозяин дома несколько неловко, и Ферн догадалась, что он действует по указке.
За ужином она сидела рядом с Сандором, а Данте с другой стороны стола. Ужинали человек пятьдесят, большинство из них — члены съемочной группы и актеры. Все были разодеты в пух и прах, и Ферн порадовалась, что выбрала шикарное платье из медового цвета атласа. Оно подчеркивало ее фигуру, однако вырез у него был достаточно скромный.
— Восхитительно, — пробормотал Сандор. — Но почему ты не надела ту золотую цепочку, которую я тебе подарил? Она прекрасно подошла бы к этому платью.
— Боюсь, я ее забыла, — ответила она.
Самоуверенная улыбка бывшего любовника вызывала у нее желание поколотить его. Она осторожно посмотрела на Данте, но он не глядел на нее.
Он неплохо проводил время. Смокинг и бабочка ему шли, о чем ясно давали понять сидящие рядом дамы. Все его внимание, похоже, было поглощено некой грудастой особой, которая так громко смеялась над его шутками, что прелести ее тряслись самым неприличным образом.
Как Данте и предсказывал, Сандор обращался с Ферн как со своей почетной гостьей.
— Я стольким тебе обязан, дорогая. Если бы не ты, мне никогда бы не подняться на следующую ступеньку.
— В прошлый раз ты говорил совсем другое, — язвительно напомнила она.
— Я не ценил твое умение обратить… гм… подобную ситуацию в нечто такое, что пойдет мне на пользу.
Ферн воззрилась на него, недоумевая, как могла она серьезно воспринимать этого самовлюбленного болвана.
— Сандор, что ты задумал? — спросила она.
Он томно глядел на нее.
— Дороги судьбы неисповедимы. Нам было суждено встретиться на пляже. Всех потрясли те фотографии на сцене. У нас получилось нечто гениальное, и, думаю, мы могли бы это повторить.
Ферн негодующе уставилась на него:
— Ты хочешь, чтобы я…
— Сфотографировала меня еще, как умеешь только ты. Мы пойдем на развалины, и ты посоветуешь мне, какие позы принять. Я тренировался в спортзале.
— Уверена, ты, как всегда, в идеальной форме.
— Что ты подумала, увидев меня сегодня? — с нетерпением поинтересовался он.
Неужели придется сказать правду? Ведь теперь ее идеал — гибкое и стройное тело Данте.
К ее облегчению, появилась обслуга, чтобы сменить тарелки для следующего блюда. Ферн постаралась не возобновлять этот разговор.
Потом распахнули двери в сад, где между деревьями висели разноцветные лампочки. Гости решили погулять под луной. Сандор завладел рукой Ферн.
Толпа собралась возле руин, мощные прожекторы эффектно освещали их. Директор картины, Рэб Бесвик, окликнул Сандора.
— С каждым разом это место нравится мне все больше, — заявил он. — Только представьте, что мы можем сыграть здесь… — Он указал на несколько уцелевших стен с сохранившимися кое-где балконами.
— Самое подходящее место для того, чтобы произнести речь, — послышался голос позади них. Это был Данте, возникший из ниоткуда. — Антоний славился своим умением произносить нужные речи в нужное время, причем всегда подбирал идеальное место для этого.
Директор взглянул на него с интересом.
— Эй, да вы итальянец, — сказал он, словно не было ничего более странного, чем обнаружить в Италии итальянца. — Вы разбираетесь в этом?
— Я подробно изучал все, связанное с Марком Антонием, — объяснил Данте.
— Что ж, буду рад выслушать вас.
— Давайте не будем увлекаться, — брюзгливо вмешался Сандор. — Этот фильм задуман не как исторический эпос.
— Нет, конечно, — учтиво согласился Данте. — Его главным достоинством будет личное обаяние синьора Джейли.
Раздался чей-то сдавленный смешок. Сандор в ярости огляделся, тщетно пытаясь определить, кто смеется над ним. Не сумев отыскать преступника, он снова повернулся к Данте.
Ферн терялась в догадках. Что же он задумал?
— Высота всегда впечатляет, — продолжал Данте как ни в чем не бывало. — Если бы Антоний произнес грандиозную речь вон там, на фоне неба…
— В сценарии этого нет, — тут же возразил Сандор.
— Сценарий можно дописать, — заметил Данте. — Я, разумеется, не предлагаю, чтобы вы сами забирались на балкон. Это слишком опасно, и, естественно, кинокомпания не захочет рисковать звездой. Для дальнего плана можно использовать дублера.
Сандор расслабился.
— А выглядит это примерно вот так… — закончил Данте.
Никто и опомниться не успел, как он исчез из вида и секундой позже появился на одном из балконов.
— Смотрите, — крикнул он, — какой вышел бы кадр!
— Грандиозно! — воодушевился директор. Ферн должна была признать, что Данте смотрится великолепно, омытый светом прожекторов. Она молилась, чтобы балкон оказался достаточно крепким и не начал разваливаться.
Вот тут она действительно пожалела, что не взяла фотоаппарат, но у кого-то из съемочной группы камера была, и он щелкал затвором как сумасшедший. Сандор побагровел от злости, с удовольствием отметила Френ.
— Спускайтесь, и мы все обсудим, — предложил Рэб. — Эй, осторожнее! Вы правы, это отличный кадр. Поможете нам его отработать, да?
— Само собой, — отозвался Данте, оказавшись на земле. — Я буду рад показать мистеру Джейли, как…
— Уже поздно, — торопливо перебил его Сандор, — пора возвращаться.
Все потянулись к вилле, а Ферн повернулась к Данте:
— Зачем ты это сделал?