— Одевайся и следуй за мной.
— Куда?
— Сначала к парикмахеру, чтобы он привел тебя в божеский вид. Затем вернемся к тебе, чтобы ты принял душ и стал похож на человека. А потом пойдем веселиться, так как у тебя вид человека, которому необходимо напиться.
— Пошли!
Через несколько часов, когда Ринуччи собирались запирать дом на ночь, Тони вдруг замолк и прислушался.
— Где это так орут?
Хоуп тоже прислушалась и произнесла с усмешкой:
— Мне кажется, это больше похоже на пение, чем на истошный крик.
Не прошло и минуты, как в дверях появились близнецы, поддерживая друг друга.
— Добрый вечер, — с трудом проговорил Руджеро заплетающимся языком.
— Кто это с тобой? — спросила Хоуп, всматриваясь в спутника Руджеро. — Ну вы и хороши! Что один, что второй, но второй особенно, — добавила она.
— Это Карло, — ответил Руджеро. — Его действительно трудно узнать.
— Надеюсь, у тебя хватило ума не садиться за руль? — строго спросила мать у Руджеро.
— Не волнуйся, мама. Мы взяли такси, — ответил он. — В оба конца.
— Так вы, шалопаи, вышли из дома с твердым намерением напиться?! — спросил Тони.
— Именно так, — подтвердил Руджеро.
— Мог бы и меня взять с собой, — пожурил сына Тони.
— В следующий раз, папа, обязательно. Обещаю.
— Перестаньте нести всякий вздор! — возмутилась Хоуп. — Садитесь, а не то упадете!
Не успела она произнести эти слова, как братья упали как подкошенные на стоявшую рядом софу. Карло сразу отключился и остался лежать без признаков жизни, с запрокинутой назад головой, в измятой рубашке с расстегнутым воротом.
Хоуп пристально всматривалась в сына, надеясь найти хоть какие-то признаки его былого благополучия. Перед ней лежал сломленный жизнью человек, искавший забвения в вине.
Взглянув на Руджеро, Хоуп поняла по выражению его лица, что и ему пришли в голову те же мысли. Они обменялись понимающими взглядами, и Руджеро грустно покачал головой.
В начале декабря стало намного холоднее, и река едва просматривалась сквозь завесу непрекращающегося дождя.
Делла с нетерпением ждала рождественских праздников, когда приедет Сол и расскажет ей о своих успехах в колледже.
Она подружилась с Джиной и сопровождала ту в поликлинику, когда была свободна от дел, и даже помогла ей помириться с ее бабушкой. Та вскоре пригласила внучку погостить на Рождество, и Джина уехала к ней.
Нередко Делла проводила вечера в компании друзей, чтобы убедить себя, что она снова встречается с мужчинами и что Карло — пройденный этап, но, честно говоря, флиртом с ее стороны и не пахло.
Однажды промозглым декабрьским вечером она подъехала к дебаркадеру и увидела, что в окнах горит свет.
— Что ты здесь делаешь?! — спросила она, увидев Сола. — Уж не хочешь ли ты сказать, что тебя отчислили из колледжа?
— Нет, нет… до этого дело не дошло, — успокоил ее сын, но от тревожных предчувствий у нее больно сжалось сердце. — Мне предложили уехать на рождественские каникулы на несколько дней раньше, чтобы все улеглось и постепенно забылось.
— Что улеглось? О чем ты?
— Ну, мы весело проводили время… расшалились… погорячились… потом началась драка и… приехала полиция…
Сол представил дело так, будто это была буря в стакане воды, и улыбнулся матери своей обезоруживающей улыбкой, которая так нравилась ей. Раньше это действовало безотказно, но сейчас не сработало. Теперь она смотрела на него другими глазами. Она поняла, что он больше не ребенок, а взрослый мужчина, который привык жить легко и беззаботно.
— Я считаю, что нужно немедленно позвонить директору твоего колледжа…
— Зачем? Я же рассказал тебе, что произошло.
— Да, ты рассказал мне свою версию, а он расскажет, что было на самом деле. Я не такая наивная, как ты думаешь!
Он с недоумением смотрел на мать. Она никогда еще не была с ним так строга, как сейчас. Делла взглядом дала ему понять, чтобы он с ней не спорил.
— Ты бы лучше шел спать, а завтра я подумаю, что с тобой делать.
Сол уставился на мать, открыв рот от изумления.
Когда он ушел, она села и задумалась.
Она поняла, что, несмотря на возвращение в колледж, Сол так и остался легкомысленным и беспечным мальчишкой. Он принял как должное, что мать взяла на себя всю ответственность за него. Похоже, своей слепой любовью она нанесла ему большой вред, остается надеяться, что еще поправимый.
И только один человек понял это раньше других.
Карло знал, что делать с Солом: он не давил на молодого человека, оставаясь твердым и неумолимым. Как бы ей хотелось, чтобы Карло был сейчас рядом! Было бы с кем посоветоваться.
На следующий день она позвонила директору колледжа и услышала такое, что хуже не придумаешь.
— Директор сказал, что ты разочаровал его, обманул возложенные на тебя надежды, — заявила она сыну после телефонного разговора. — Ты отлыниваешь от занятий, твоя жизнь пуста и бессодержательна. Поэтому я больше не буду ссужать тебя деньгами. С этой минуты ты будешь жить на свою зарплату. Так что иди и ищи работу.
— Но я же ничего не умею! — воскликнул он, пуская в ход свое безотказное оружие — ослепительную улыбку.
— Наконец-то ты сказал о себе сущую правду. Но есть род занятий, не требующий профессиональных навыков. Хочешь, подметай улицу, хочешь, доставляй по адресам почтовые посылки.
— Мама, я уже не ребенок, я сам знаю, чем мне заняться!
— Поскольку ты находишься на моем иждивении, ты все еще ребенок. Хочешь стать взрослым мужчиной, зарабатывай себе на жизнь.
Сол не верил собственным ушам.
Разговор перерастал в ссору на повышенных тонах, и Сол понял, что мать действительно отказалась содержать его. Что-то подсказывало ему, что она очень изменилась.
В результате ему ничего не оставалось, как наняться курьером или землекопом.
В один из вечеров он вернулся домой в приподнятом настроении, держа в руке конверт с зарплатой.
— Я даже не распечатал его, — с гордостью сказал Сол.
— Как нельзя кстати, — сказала Делла и выхватила у него конверт с деньгами. — Сегодня мне позвонили из банка и сообщили, что ты снял со своей кредитной карточки больше дозволенного. Ты должник, и эти деньги пойдут на погашение долга!
— Ты не сделаешь этого!
— Нет, сделаю! — решительно проговорила она, не испытывая к сыну ни капли жалости.
Поняв, что мать непреклонна, Сол не стал с ней спорить.