Аркадий в полном недоумении пошел за документами. Я поглядела в окно. Опять стеной валит снег, а мне надо ехать к Войцеховским, забрать сумку и попрощаться. Хватит, нагостилась. Расследовать Ларискино убийство можно и живя дома.
В Комарово я прибыла перед ужином. Фрида как раз отчаянно ругала Катерину, переварившую картошку.
– Не умеешь готовить, не берись, – гремела она на весь дом, – как прикажешь есть эту кашу?
Кухарка лепетала что-то, оправдываясь, я прошла в гостиную. Серж, покачиваясь в кресле Владимира Сигизмундовича, читал газету. Петька и Диана хихикали на диване, Степан и Кирилл уставились в телевизор, Анна вязала, не было только Лены.
Захлебывающимся от возбуждения голосом диктор рассказывал об очередном заказном убийстве. На экране возникло изображение обезображенного тела.
– Кого взорвали? – оживился Петька.
– Депутата, – сообщил Степан, – дело взято под контроль президентом.
Я вздохнула. Бери дело под контроль, не бери дело под контроль – все равно не найдут! Где уж тут милиции разбираться со смертью какой-то Ларисы Войцеховской. Тем более что все родственники в один голос твердят о ее рассеянности и привычке держать на кухне банку со стрихнином! Скорей всего прикроют папочку – и в дальний уголок, с глаз долой. Вон сколько забот: то депутата кокнут, то банкира придушат. И никому, кроме меня, нет дела до бедной Лариски. Все уже забыли. Степка весело хохочет, Фрида ругается, а моя подруга до сих пор в морге, даже похоронить нельзя. Милиция почему-то не отдает тело.
Грустные мысли вертелись в голове, и стало невыносимо тоскливо. Ну кто же из этих милых, интеллигентных людей убийца?
Громкий треск прервал мрачные размышления. Серж вылез из кресла-качалки и заглянул под него. Одна из паркетин отскочила. Профессор попробовал было приладить деревяшку на место, потом сунул руку в образовавшуюся щель и вытащил круглую, заклеенную липкой лентой железную коробку. Внутри что-то громыхало.
– Давайте сюда, – потребовал Степан.
– Почему? – удивился Серж. – Я первый нашел.
– Какая разница, – полез в драку Петька, – сокровище наше, и вы тут совсем ни при чем!
– В завещании сказано, что сокровище достанется тому, кто его обнаружит, – сообщила Диана.
Степан злобно уставился на нее.
– Да, – сказал Серж, – именно так, – и потряс находку.
– Просто непорядочно забирать чужое, – произнесла Анна, – отдайте коробку, она принадлежит Войцеховским.
– Не тебе рассуждать о порядочности, – заявила появившаяся на пороге Лена. – Владимир Сигизмундович четко определил: клад достанется тому, кто найдет, значит – Сержу.
От возмущения лицо у Степана пошло красными пятнами. Он подскочил к Радову и попытался выхватить «клад», но профессор быстро опустил коробку в карман брюк.
– Думаешь, он с тобой поделится? – спросил Петька у Лены.
Та молча дернула плечом.
– Отдай коробку, ученый, – тихо произнес Степан.
– Нечего с ним разговаривать, – сказал Петька. – Хватай за руки!
Братья стали подбираться к Радову, Ленка кинулась защищать любовника, Анна дернула ее за руку. Назревала нешуточная драка. Внезапно Серж со всего размаху бросил алюминиевый кругляш в угол. Диана ловко подскочила и схватила его. Ломая ногти, женщина в мгновение ока отодрала скотч, сняла крышку, и взору ее открылась… россыпь разнокалиберных пуговиц и какой-то листок.
Кирилл взял у жены бумажку и медленно прочел:
– «Мои возлюбленные родственники! Принялись ломать пол, значит, я не ошибся в вас. Думаю, что уже обнаружили кое-какие сюрпризы: алмаз, жемчуга, изумруды, золотой слиток и рубин. Надеюсь – переругались до смерти. Но я все же люблю вас, поэтому сообщаю, не крушите дом. Все равно ничего не найдете. Ваш Владимир Сигизмундович».
– Чертов шутник, – взревел Степан и изо всех сил пнул вожделенную коробку. Пуговицы брызнули во все стороны. Петька разочарованно вздохнул. Ленка шлепнула Анну по рукам:
– Отпусти кофту!
– Драться будешь? – возмутилась Анна, изо всех сил дернув рукав.
– Отвяжись! – заорала Лена.
– Кому ты нужна! – взвизгнула Анна.
Ленка попыталась высвободиться, и в тот же момент рукав оторвался, обнажив белое плечо, украшенное татуировкой.
– Фу, – проговорила Анна, – ты похожа на проститутку с этой картинкой.
Девушка побледнела.
– Лучше быть честной путаной, чем лживой женой, – заявила она.
– Что ты имеешь в виду? – вскипела Анна. – Я, порядочная женщина, двадцать лет живу с мужем, а ты путаешься со стариками.
Серж молча уселся в кресло. Я попыталась успокоить страсти:
– Давайте ужинать, кушать хочется.
– Я с этой профурсеткой не то что есть, срать на одном поле не сяду, – сообщила Анна, – мне не пристало находиться рядом с гетерой!
– С кем? – вытаращил глаза Кирилл.
– С гетерой, – по буквам произнесла Анна.
– Кто это такая? – спросила Диана.
– Шлюха времен Римской империи, – пояснил Кирилл.
– Абсолютно верно, – подтвердила Анна, – низкопробная шлюха, которой не место среди нас, женщин, которые шли под венец, сохраняя невинность души и тела. Мы в свои двадцать не валялись по чужим койкам, а ждали своего единственного, принца, если хотите.
Петька приосанился. Кирилл хмыкнул, я опять попыталась восстановить мир:
– Пошли в столовую, а то здесь прохладно.
– По-моему, наоборот, жарко, – хмыкнул Степан, – Ань, хватит злиться, давайте ужинать.
Но невестку понесло:
– Ужинать, но только в приличной компании. Лариса была страшно неразборчива в друзьях. Вечно к вам в дом всякая шваль лезла.
Тут Ленкино терпение лопнуло, и девушка неожиданно спокойным голосом прощебетала:
– Анечка, хватит комедию ломать. Люлю мне рассказала о Карлосе.
– Все ложь, – немедленно отозвалась Анна.
Лена засмеялась и закурила тоненькую коричневую сигарету: