– Если вам больше нечего сказать, я буду продолжать свою работу. Я хочу покрасить полки до полудня, потому что прогноз погоды предвещает дождь.
– Извините, что я был груб с вами. У меня есть личные причины для такого поведения, но я не должен был вымещать свое зло на вас. Вы принимаете мое извинение?
Он выглядит несчастным и покинутым, пронзила Роуэн мысль, как человек, который безвозвратно потерял все. Ей хорошо знакомо это чувство.
– Конечно, – без колебания ответила она и, как будто стремясь подкрепить свой ответ, быстро улыбнулась.
Эван озадаченно нахмурил красивые брови.
– Вы прощаете с такой легкостью?
– Какой смысл таить злобу на людей? Она только разъедает душу и убивает радость. Зачем мне это?
– Действительно, зачем? – к своему удивлению Эван улыбнулся в ответ и почему-то почувствовал удовольствие, увидев, как Роуэн отвела глаза, не зная, как реагировать на его внезапное дружелюбие. – Пожалуй, я не буду больше мешать вам.
Он повернулся, чтобы уйти, решив продлить свою прогулку по побережью еще на двадцать минут. Почему бы и нет? Такого приподнятого настроения у него не было уже много недель.
– Я собиралась предложить вам чашку чая, – быстро сказала Роуэн, – если, конечно, вы не подумаете, что я захожу слишком далеко.
Заметив смешинку в ее глазах, Эван внезапно ощутил симпатию к Роуэн, что показалось ему явно неразумным.
– Звучит соблазнительно. Можете подождать, пока я вернусь с прогулки?
– Конечно, – быстро согласилась она, чувствуя, как у нее забилось сердце. Ей приятно, что Эван улыбнулся. Теперь даже надвигающийся дождь не испортит ей настроения. Это всего лишь чашка чая, сказала она себе, глядя, как он, пройдя по ее тропинке, вышел на дорогу. Но ведь ничего страшного не будет, если она предложит ему кусочек домашнего яблочного пирога?
Пробираясь через коридор, загроможденный мебелью, книгами и ящиками с безделушками, Эван проследовал за извиняющейся Роуэн в полупустую гостиную, вид которой вызвал у него улыбку.
– Похоже, вы намерены серьезно взяться за дело, – осматриваясь, заметил он.
В комнате остались два маленьких дивана с пестрыми подушками, строгий викторианский сервант, домотканый коврик перед камином и небольшой переносной телевизор на подставке. Картины – если они у нее есть – были сняты, потому что на белых стенах ничего не висит.
– Я никогда прежде не делала ремонта. Это моя первая попытка, – Роуэн откинула назад волосы и неуверенно улыбнулась. – Но я полна решимости, потому что этот дом нуждается в любящей заботе, как вы думаете?
Устроившись на ручке дивана, Эван уперся руками в бедра.
– Он довольно долго пустовал, но выглядит вполне добротно. Нужна всего лишь покраска и генеральная весенняя уборка.
– А вы давно владеете коттеджем?
– Мать оставила его нам с сестрой десять лет назад. Она отдыхала здесь, пока не умерла, и с тех пор мы более или менее поддерживаем эту традицию. Хотя, по правде сказать, Бет пользуется им чаще, чем я. У нее двое шустрых мальчишек, и им нравится приезжать сюда на каникулах.
От этих слов Роуэн растаяла, как масло на горячем тосте. Впервые с тех пор, как они встретились, он по собственному желанию рассказал ей о себе, и, несмотря на предшествовавшую враждебность, она почему-то почувствовала удовлетворение. Ей очень хотелось узнать больше.
– Так вы проводите здесь отпуск? – спросила она, разочарованная тем, что Эван будет ее соседом лишь некоторое время.
Его лицо окаменело.
– Вроде того. – Он пожал плечами.
Роуэн была озадачена. Как это понимать?
– Сколько времени вы собираетесь оставаться здесь?
– Недели три, может быть, дольше. Я еще не решил.
– Это красивое место для отдыха, каким бы коротким он ни был. Вам чаю или, может быть, кофе? У меня есть и то и другое. – Почувствовав, что Эван не хочет распространяться о причине своего пребывания в коттедже, Роуэн решила больше не затрагивать эту тему.
– Чаю. С молоком, без сахара. – Эван встал и, подойдя к окну, посмотрел на запущенный сад. – Предстоит много работы, – рассеянно заметил он.
Остановившись в дверях, Роуэн тихонько вздохнула.
– Знаю. Беда в том, что мои познания в садоводстве чрезвычайно скудны. В лондонской квартире у меня было несколько цветочных ящиков, и благодаря моему уходу, вернее, отсутствию такового несчастные растения погибли.
– Я уверен, что вы не хотели этого, – прислонившись к подоконнику, Эван задумчиво посмотрел на нее зелеными глазами, которые ясно говорили: «От меня ты ничего не скроешь».
Немного смущенная его пристальным взглядом, Роуэн замешкалась в дверях, жалея, что на ней нет более подобающей ее полу одежды, чем толстый мужской свитер и пузырящиеся на коленях вельветовые брюки.
– Вы правы. Конечно, это было неумышленно. Грег – мой муж – и я, мы всегда были слишком заняты, чтобы заниматься домом. Работа занимала все наше время. Поверите ли, что через три года после того, как мы переехали со старой квартиры, мы никак не могли найти времени полностью распаковать вещи?
Тень промелькнула в глазах Эвана.
– Могу поверить. Иногда работа целиком завладевает тобой. Чем занимался ваш муж?
Роуэн машинально улыбнулась. С этим человеком ей легче говорить о Греге, чем о себе, но почему у него в глазах промелькнула боль?
– Он был телеоператором. Работал в основном для новостных программ. Он очень любил свое дело – ездил по всему миру, отражал происходящие события в самых непредсказуемых и опасных местах. Какая ирония, что он погиб под колесами автомобиля, выйдя из собственной квартиры!
Эвану показалось, что плечи Роуэн слегка поникли, и у него возникло неожиданное и совершенно нехарактерное для него желание провести рукой по ее шелковистым каштановым волосам и, может быть, как-нибудь утешить. Но как только у него промелькнула эта мысль, он внутренне осудил собственную глупость. Как, черт подери, он может утешать кого бы то ни было? Жизнь слишком потрепала и ожесточила его, и он не в состоянии успокаивать хорошенькую вдовушку, которая обожала своего мужа и до сих пор лелеет его в своем сердце.
Приняв во внимание эти соображения, Эван решил, что, во-первых, ему нельзя получать удовольствие от общения с Роуэн и, во-вторых, прикидываться заботливым и понимающим человеком. Если он будет поощрять их зарождающуюся дружбу, рано или поздно она будет сильно страдать от его ожесточенности.
– Извините, но, боюсь, что мне надо идти.
Эван оказался у двери, не дав Роуэн времени догадаться о его намерении.
– Но почему? – вырвалось у нее. – Потому что я рассказала вам о Греге? Мне не нужно ваше соболезнование, если вас беспокоит это. Я хотела лишь немного поболтать с вами за чашкой чая.