Сложную гримасу на лице бандита Хук читал, как открытую книгу. Куш был очень велик, но страх перед Карасем заставлял Когтя сомневаться. Ведь много денег интересны только живому человеку. Богатый труп ничуть не счастливее трупа бедного. С другой стороны, когда денег очень много, всегда есть возможность поменять часть их на свое спокойствие.
— В конце концов, — добавил Хук, подталкивая Когтя в нужном направлении, — при всем уважении, Карась лишь использует вас. Столько вы у него никогда не получите, как ни старайтесь.
Сзади Когтя явно толкнули в спину. Он недовольно обернулся, но его тут же толкнули еще раз. Судя по всему, люди Когтя успели прикинуть гонорары быстрее своего вожака.
— Мы согласны, — медленно сказал Коготь, протягивая руку для пожатия.
— Тогда всем спать, — игнорируя этот жест, сказал Хук, поднимаясь на ноги. — Дежурные уже определены. И покойничка приберите. А то нехорошо как-то вышло — над трупом коммерческие вопросы решали.
Напускное спокойствие Хук растерял сразу же, как вошел в палатку. Поступок Крота и Буля внезапно поставил все его планы под удар. Вошедший следом Ганс застал своего командира в состоянии крайнего раздражения. Правда, истолковал эту реакцию прямодушный Ганс неверно.
— Не знаю, зачем надо было так выделываться, — сказал он, — но теперь дело сделано. Дороговато ты их купил, ничего не скажешь. Им вполне хватило бы и пяти процентов. Но раз дернуло за язык — чего уж теперь-то расстраиваться? Правда, не понял я: чего ты так об этом Кроте печешься? Как доберемся до его запасов — отдай деда Когтю, пусть потешит душу. Всем только проще будет.
— Эх, Ганс, — со вздохом сказал Хук. — Да на кой черт мне эти артефакты сдались? Уж не думаешь ли ты, что я в этой ходке изо всех сил выкручиваюсь, чтобы хабара набрать? Ерунда это все, плевать мне на хабар. Я здесь и сейчас строю новое будущее всего нашего клана.
Ганс смотрел на своего командира разинув рот. В его выпученных глазах было столько недоумения, что Хук засмеялся и щелкнул приятеля по лбу.
— Вьюшку закрой, а то сквозняком желудок застудишь.
— Ничего не понял, — в полном смятении сказал Ганс. — Я думал, что взять хабар и есть наша цель. И помощь клану. Но теперь ты говоришь, что хабар ерунда…
— Подумай сам. Озеро среди аномалий. Всего два прохода. Если оба прохода закрыть, что получится?
— Ловушка?
— Крепость.
Кромешная темнота над озером лишь изредка приподнимала свое тяжелое платье, чтобы не дать опалить его яркими вспышками где-то глубоко под водой. В полной тишине Крот и Буль слаженно работали веслами, почти без слов понимая друг друга. Незнакомец сидел на корме и настороженно смотрел в абсолютный мрак берега, оставшийся где-то далеко позади. Штык лежал на дне лодки и в сознание пока не приходил.
В темноте, без единого ориентира, плавное движение лодки оказывало умиротворяющее, почти гипнотическое действие. Словно попав в загробный мир на древнегреческий манер, они переправлялись через последнюю реку туда, откуда больше нет возврата и где больше ничто не волнует.
— Мне, наверное, не стоило плыть с вами, — подал вдруг голос незнакомец. — Я для вас неизвестный и чужой человек, от которого можно ждать любых неприятностей. Просто я не знаю, куда мне идти, особенно среди ночи.
— Как нам к тебе обращаться, чужой человек? — спросил Крот, не прекращая работать веслом.
— В Зоне меня зовут Феникс. Я из отряда майора Кратчина. Мы со Штыком раньше служили вместе.
— Ладно, со всем разберемся дома, — немного помолчав, сказал Крот. — Насколько я понимаю, что майор Кратчин, что фримены Хука вряд ли встретят тебя с объятиями.
— Да, военная служба теперь для меня закрыта, — невесело отозвался Феникс. — Но и фиг с ней, с такой службой. Майор Кратчин — настоящий мясник. Он пытал Штыка, чтобы выведать у него какие-то секреты вашего плавучего дома. Но Штык не сказал ни слова.
Ему никто не ответил, и Феникс замолчал. Заняться ему было нечем и он просто смотрел за борт, где иногда, в толще черной воды, вдруг разгорался красный или синий свет, и становились видны какие-то руины домов на дне, силуэты плывущих по своим делам рыб и приплюснутые округлости пузырей, там и сям быстро поднимавшихся со дна к поверхности.
Абсолютно черное пятно дома на фоне обычной темноты появилось совершенно внезапно. Лодку Крот и Буль пришвартовали к платформе правым бортом. Феникс легко поднял до сих пор связанного Штыка на руки, и просто положил на край настила.
— Готовьте парню постель, — сказал Феникс Кроту и Булю. — Смысла нет всем в темноте толпиться. Я пока сниму веревки.
Он ловким движением вытащил нож и принялся легко резать веревочные петли. Крот и Буль безропотно ушли в дом. Когда большая часть веревочного кокона оказалась срезанной, Штык неожиданно застонал и открыл глаза. Феникс неплохо видел в темноте, поэтому успел отреагировать вовремя. Как только пленник попытался открыть рот, он резко ударил его кулаком в голову, снова отправив в нокаут. Затем поднял обмякшее тело на руки и занес в дом.
Даже приглушенный свет в прихожей после ночной темноты показался Фениксу нестерпимо ярким и он на мгновение зажмурил глаза. А когда открыл, брезентовый полог, закрывавший проход в комнату, оказался отброшен в сторону, а за ним маячил Буль, показывая, куда нести своего командира.
Пока Крот и Буль хлопотали возле кровати, поудобнее устраивая Штыка, Феникс огляделся, снял грязную куртку и вышел в прихожую. Ему требовалось всего несколько часов доверия со стороны Крота, и теперь важна была каждая мелочь. Сняв обувь, Феникс вышел в ночную тьму, постоял немного, вглядываясь в темноту, и вдруг, неожиданно для самого себя, решился на откровенно рискованный поступок: разделся и прыгнул в воду. На мгновение в темноте мелькнуло светлое пятно слегка светящегося грибка, покрывающего грудь, а в следующий момент тело обволокло блаженной прохладой.
За много дней, проведенных в Зоне, полностью помыться ему удалось впервые. Обычно дело заканчивалось умыванием и коротким ополаскиванием ног, а потом приходилось снова куда-то идти, и от кого-то прятаться. Здесь, посреди огромного озера, его не могли достать ни кровососы, ни крысы, ни кабаны, ни собаки. И даже неумолимые «долговцы» не могли появится среди ночи, чтобы взять на мушку беззащитного купальщика.
Поэтому Феникс с наслаждением поплавал вокруг дома, потом выбрался на помост и долго тер тело какой-то тряпкой, найденной тут же. Во время этой процедуры из дома вышел Крот, и, спасаясь от его случайного взгляда, Феникс снова скользнул в воду. Озерному сталкеру незачем было видеть вросшие в мускулистое тело наросты «паучьего пуха».
— Я сейчас, — сказал он в сторону силуэта старика, отчетливо видимого на фоне яркого дверного проема. — Весь грязью зарос, аж самому противно.
— Молодец, что следишь за собой. Хотя мог бы и в доме помыться. А то многие как за Периметр зайдут — так сразу на зверей становятся похожи. Заканчивай, да будем ужинать.