Почти ничего не соображая, Джорджия бежала вниз по парадной лестнице, а навстречу ей поднималась Мойра с кипой выглаженного белья в руках.
— Привет, девочка! — ласково улыбнулась домоправительница. — Куда вы так спешите? Все в порядке? — И внимательно взглянула на искаженное болью лицо Джорджии.
— Да… все нормально.
— Вы правду говорите? — Мойра сдвинула брови, не поверив ее словам.
Оглянувшись и убедившись, что Кир не бежит за ней следом — а в душе ей так хотелось, чтобы он побежал! — Джорджия со вздохом сказала:
— У меня голова разболелась. Пройдусь по берегу и подышу свежим воздухом. Я скоро вернусь.
— Конечно, милая. Не торопитесь. А когда вернетесь, я напою вас крепким чаем, и все пройдет.
— Спасибо, Мойра… вы такая добрая.
Было немного теплее, чем накануне, но все равно свежо.
Джорджия представляла, как она вскоре уедет в Лондон, а Валери, постоянная секретарша Кира, вернется в Глентейн… и все будет так, как было до ее появления здесь, словно она и в глаза не видела ни этого места, ни хозяина Глентейна.
Тяжело вздохнув, Джорджия пошла по пустынной отмели, где, за исключением пожилого мужчины, который наблюдал, как его терьер прыгает туда-сюда в пенистой волне, на широкой песчаной полоске пляжа со скалистыми выступами никого не было. В сером кардигане и длинной черной юбке, подол которой раздувался от ветра, Джорджия шла и думала, думала, дав волю грусти.
Она и не представляла себе, что можно так сильно полюбить мужчину, как она полюбила Кира. Она ведь отдалась ему по любви, она не способна вступить в близкие отношения лишь потому, что мужчина ей просто понравился.
И вот у нее будет ребенок. Ей бы на седьмом небе быть от счастья… если бы не реакция Кира на ее беременность.
Ну что ж, теперь она точно знает: несмотря на их полные страсти ночи и ее любовь к нему, общего будущего у них нет… Судя по всему, так он считает.
Возможно, вскоре после ее отъезда другая женщина — такого же высокого происхождения, как и он, — будет любоваться его лицом в постели по утрам. Другая женщина узнает, что иногда его преследуют мысли о прошлом, и научится прощать ему дурное настроение. Эта женщина будет лежать в его объятиях, головой на его груди, и чувствовать, что ее любят и хотят оберегать.
А с ней, с Джорджией, этого уже никогда больше не произойдет.
Она взяла себя в руки. Кир ее не любит, и в этом все дело! Если бы любил хоть немного, то не повел бы себя как чужой, незнакомый человек, когда она сказала ему, что ждет от него ребенка.
По крайней мере заверил бы, что не оставит ее.
Джорджия не слышала, что за ней кто-то идет, пока мимо нее как шквал не пронесся Лабрадор, разбрызгивая мокрый песок. Пес остановился, тяжело дыша и махая хвостом. Он глядел на Джорджию, весело блестя черными глазами.
— Хеймиш!
Джорджия нагнулась, погладила своего любимца, и на сердце у нее стало легче. Она оглянулась, ожидая увидеть либо Люси, либо Юана, поскольку они оба полюбили Лабрадора и иногда выгуливали пса.
Но к ней приближалась высокая фигура человека, который не походил ни на кого из молодых слуг в поместье.
Она застыла.
Не может быть! Она обозналась…
Зачем Киру гулять с Хеймишем? Раньше он никогда этого не делал. И разве он любит собак? Джорджия вспомнила, как в день ее приезда в Глентейн он отстранился от дружески махавшего хвостом Хеймиша.
Тем временем Кир приближался. Он хлопнул себя по бокам и свистнул, привлекая внимание пса.
— Когда мне было девять лет, у меня жил лабрадор, очень похожий на Хеймиша, — со вздохом произнес он.
Порыв ветра разлохматил его густые черные волосы, и пряди упали ему на лоб.
Джорджия стояла, не в силах пошевелиться и едва дыша, а Кир продолжал:
— Как-то раз я не угодил отцу — даже не помню, что сделал не так. Возможно, ему не понравилось, как я на него посмотрел, и этого было достаточно, чтобы наказать меня. Отец забрал пса, и я больше его не видел. Я очень был привязан к нему, чего не мог сказать в отношении родителей. Я уже говорил тебе, что они не отличались любовью к детям и вообще к окружающим. И я поклялся, что никогда не стану приближать к себе никого, ни человека, ни животное. Боюсь, что в этот список я включил даже беднягу Робби… в чем потом сильно раскаивался. Но вот появилась ты, Джорджия. В тебе есть что-то такое, что растопило мне душу. — На мгновение его губы сложились в улыбку. — Ты очаровала меня с первого взгляда. За всю мою жизнь ни одна женщина так на меня не действовала! И очень скоро мое влечение к тебе переросло в более сильное чувство. А когда я узнал о том, чем ты пожертвовала ради брата… Я не встречал человека, который способен любить так безоглядно, как ты любишь Ноя. Я был восхищен тобой, твоей самоотверженностью. И еще… в нашу первую с тобой ночь я был потрясен тем, что ты — невинная девушка, и, если быть честным, в тот момент захотел, чтобы ты всегда была только моей. И сейчас я прошу тебя, Джорджия… Ты станешь моей навсегда?
Джорджия с трудом воспринимала сказанное Киром. Ей не верилось в то, что она слышит. О чем он ее просит?. Дрожь охватила все тело, голова шла кругом.
— Но как же ребенок, Кир? Ты ведь так расстроился, когда я тебе сказала, что беременна.
— Признаю — это меня просто сразило. — Он скривился и сунул руки в карманы джинсов. — Сначала я принялся проклинать себя за то, что плохо предохранялся и в результате ты пострадала, а потом… Видишь ли, эта новость меня просто ошеломила. В детстве передо мной был не лучший образец отцовства, и, естественно, я спрашивал себя, смогу ли стать хорошим отцом для нашего ребенка. Понимаешь?
Увидев, что выражение лица Джорджии смягчилось, Кир почувствовал, что он находит у нее понимание.
А вдруг он ошибается? С его стороны самонадеянно так быстро в это поверить. Ведь он не принял с радостью ее новость, так что нечего считать, что его уже простили.
Но все, в чем он сейчас ей признался, — сущая правда. Она перевернула его жизнь, и теперь он больше не будет прежним замкнутым, одиноким и подавленным человеком. Она помогла ему посмотреть на Глентейн свежим взглядом, не так предвзято, как раньше. А вскоре, с появлением ребенка, и для Глентейна, и для всех, его обитателей откроется новая, полная надежд глава.
— Я хорошо тебя понимаю, Кир, и уверена, что ты будешь замечательным отцом — можешь не сомневаться. — Она откинула назад растрепавшиеся от ветра волосы и улыбнулась ему. — Но прежде всего мне нужно знать, действительно ли ты хочешь этого ребенка. Может, ты считаешь, что я таким образом загоняю тебя в тупик?
— Загоняешь в тупик? — Кир сделал к ней шаг. — Любимая, да ты загнала меня в тупик, стоило мне впервые взглянуть на тебя! — Его глаза были прикованы к ее лицу. — Я люблю тебя и хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы у тебя была свобода выбора, Джорджия, и чтобы ты больше не жертвовала собственными интересами. Ты сама решишь, как тебе жить дальше. Слышишь?