— Зачем ты надела это?
Дженнифер отступила, пропуская брата в дом. Она и без того нервничала из-за предстоящего вечера, а его недовольство только подлило масла в огонь.
— Я думал, ты покупаешь новое платье для сегодняшнего банкета, — сказал он. — Темно-синее, атласное, облегающее, маленькое, очень эффектное.
Он пренебрежительно глянул на ее падающее свободными складками платье из прошитой золотой нитью кисеи со скромным вырезом.
— Ты идешь на прием, а не на собрание пуритан.
— Извини, Тревор, — пыталась она успокоить его, — но я просто не смогла бы надеть темно-синее. Оно слишком открытое.
— Ты так не думала, когда покупала его.
— Думала, но дала убедить себя, что должна присутствовать на этом вечере. А теперь считаю иначе. Как бы мне хотелось все отменить!
— Ни в коем случае, — встревожился Тревор. — Сколько можно говорить о том, как важно бывать на приемах? Ты же представляешь компанию в «Лондонской ассоциации деловых приемов» и обязана быть там. — Но я собиралась идти с Дэвидом.
— А он бросил тебя …
— Он не бросил меня. Мы всего лишь … не встречаемся пока.
— Неважно. Дело в том, что и не пойти нельзя, и одной пойти невозможно. Дурной тон. Но пусть тебя это не волнует.
— А на самом деле волнует, — сказала она печально. Дженнифер предполагала пойти на банкет с Дэвидом Коннером, в которого была влюблена и за которого собиралась выйти замуж. Но он ни разу не позвонил ей со дня их ссоры две недели назад, и она мучительно переживала. Она бы предпочла провести вечер дома за чашечкой какао и, пожалуй, наплакаться вдоволь. Вместо этого она нарядилась, приготовившись выйти в свет с незнакомцем.
— Мне претит вся эта игра с масками приличия, — сказала она. — Всегда претила.
— Никогда не давай врагу заметить твою слабость, — с пафосом произнес Тревор свое излюбленное правило.
— И мне претит видеть в каждом врага.
— Таковы законы бизнеса. Послушай, до сих пор у тебя все шло хорошо.
Брат и сестра имели самое непосредственное отношение к «Нортонс дистрибьюшн», автотранспортной империи, основанной их дедом, Барни Нортоном. Они были акционерами компании и совместно управляли ею после того, как болезнь вынудила Барни отойти от дел. Разница состояла в том, что для Тревора бизнес был делом жизни, а Дженнифер вошла в «Нортонс», чтобы угодить Барни.
В свои тридцать лет Тревор был плотным крепышом, не выше среднего роста. Он выглядел бы привлекательно, если бы на его лицо не набегало так часто хмурое выражение. Дженнифер уважала его рвение к работе, но такого вспыльчивого и требовательного человека непросто было любить.
— Прояви благоразумие, — говорил он между тем. — Переоденься в праздничный наряд.
— Извини, Тревор, но от него веет таким же «праздничным» настроением, в каком нахожусь я.
Он пришел в отчаяние.
— Ради бога! Сегодняшний вечер — шанс встретиться и переговорить с нашими партнерами, наладить связи. Улыбайся, глядя им в глаза, держись ближе в танцах. У тебя прекрасная внешность.
Природа действительно наделила Дженнифер яркой красотой, позволяющей играть предлагаемую братом роль. На ее овальном лице выделялись большие темные глаза, а губы были так сексуально очерчены, что выглядели обольстительно помимо ее воли. Но природа предусмотрела не все. В молодой женщине напрочь отсутствовали безудержная энергия и дух соперничества, которые могли бы побудить ее использовать свою сексуальность в том плане, о котором говорил Тревор. Но ему, похоже, это было невдомек.
— У тебя масса достоинств, — продолжал он. — Покажи их.
— Почему бы тебе не выставить напоказ «свои», если считаешь подобное столь важным? — спросила она раздраженно.
— Потому что «мои» не смотрятся так хорошо в облегающем атласном платье. Моя стихия — зал заседаний правления, а не танцевальный зал.
— Я, должно быть, сошла с ума, дав уговорить себя идти без Дэвида. А нанять сопровождающего, даже в агентстве с приличной репутацией … Представить только! Платить человеку, чтобы он сопровождал меня!
— Я же сказал: все не так, как ты представляешь, — возмущенно бросил он. — Джек — надежный клиент, а его внук — актер. Явно неудачник, поэтому временами подрабатывает тем, что сопровождает дам. Ты ведь сказала в агентстве, что нужен непременно Майк Харкер?
— Я просила, чтобы это был Майк Харкер, и никто другой. Из осторожности ни словом не обмолвилась, что знаю его деда. Он же понимает, что это обычный заказ, поэтому его гордость не должна быть ущемлена.
— Хорошо. Он, очевидно, болезненно воспринимает покровительство. Но как ты объяснила свою просьбу прислать именно его?
— Я сказала, что наслышана о его прекрасной внешности, а это как раз то, что мне нужно.
— Замечательно. И ты в полной безопасности. Джек уверил меня, что Харкер умеет держать руки при себе. Боже мой! Что это?
Дженнифер проследила за его пальцем.
— Это кошка. — Сестра Тревора приготовилась к защите.
— Еще одна из твоих бездомных бродяжек, я полагаю?
— Я нашла Лапку за дверью у черного входа, если тебя интересует данный факт.
— Лапка? Ты назвала ее Лапкой?
— Это кошечка, а не кот, и я сначала заметила ее лапки. Они белые, а все остальное черное.
— Интересно, как бродяжки на четырех лапах находят сюда дорогу? — мрачно заметил Тревор. — Я полагаю, молва пронеслась по всему беспризорному сообществу: «Загляните к Дженнифер Нортон. Она отзывчивая душа».
— Уж лучше быть отзывчивой, чем безразличной, — парировала Дженнифер.
— Если только ты не приносишь животных в офис, как было с твоим последним приобретением. Мы как раз собирались принять Билла Мерсера на работу на очень выгодных условиях, а эта чертова змея выползла из твоего стола и чуть не довела его до паралича.
— То был обыкновенный уж, очень милый и совершенно безобидный.
— А потом была змея … Слушай, давай не будем о ерунде. Как бы то ни было, это не дело.
— Что ж, я ведь никогда не была деловой. Во всяком случае, такой, как ты и какой хочет видеть меня Барни. Мне не стоило входить в «Нортонс», ты сам знаешь. Все эти маневры не для меня. Порой мне приходит в голову, что нужно все бросить, пока нет тридцати, и заняться чем-нибудь другим.
— Ты не можешь поступить так с Барни, — ужаснулся Тревор. — После всего, что он сделал для нас! Согласен, ты чувствуешь себя не совсем в своей тарелке, но ты же всегда была его любимицей, и если все бросишь, он этого не выдержит.