— Я думал, что он по крайней мере будет рад меня видеть, — с горечью сказал он. — Твой друг сделал все, чтобы отдалить от меня сына.
— Нет. Это сделал ты! Кен всего лишь уделяет ему внимание, чего ты никогда не делал. Он старается понять Адриана, понять, что ему нужно.
— Очевидно, мне придется здесь задержаться.
— Гарт, насчет твоего…
Она не закончила фразу, так как поняла, что сейчас появится Синди. Через мгновение девочка действительно вбежала в комнату с радостным криком: «Папочка». Было видно, что она счастлива. Остановившись на секунду, она бросилась в объятия отца. Гарт подхватил девочку и приподнял ее, чтобы та смогла обнять его. Детские ручонки так крепко обвились вокруг его шеи, что Гарту стало трудно дышать, но от сердца немного отлегло: хоть кто-то был рад его приходу.
— Папочка! Папочка! Папочка! — повторяла Синди в восторге.
— Тише, солнышко, — еле произнес Гарт. — Ты меня задушишь.
Он опустил ее вниз и посмотрел ей в глаза.
— Дай-ка мне взглянуть на тебя. Прошло столько вре… То есть… э-э-э… хочу полюбоваться тобой.
Гарт пытался найти нужные слова. Но что он мог сказать маленькой девочке, которую едва знал? Синди сама помогла ему, прыгая вокруг него, обнимая и целуя его.
— Ты вернулся! — захлебывалась от радости девочка. — Ты помнишь о моем дне рождения! Да! Да! Да!
Гарт смущенно покосился на Фэй. Он совершенно забыл об этом и даже сейчас не мог вспомнить точную дату.
— Мамочка сказала, что я не должна расстраиваться, если ты забудешь. — Синди все еще не могла успокоиться. — Но я знала, что ты придешь!
— Конечно, я не забыл, — солгал Гарт, терзаемый угрызениями совести. Он взглянул на Фэй, моля о помощи.
— Папочка прекрасно знает, твой день рождения в субботу, — подсказала она ему. — Он даже сказал, что проведет с нами целый день.
Синди взвизгнула от восторга. А Гарт стиснул зубы, понимая, что попался в ловушку Фэй. На субботу у него было назначено огромное количество важных встреч. И Фэй, понимая его затруднения, смотрела на него, давая ему возможность отказаться. Гарт принял, наверное, самое быстрое решение в своей жизни.
— Точно! Мы проведем его вместе: ты, Адриан, мамочка и я.
— А у Адриана днем будет футбольный матч, — сказала Синди. — Мы все вместе пойдем на него?
— Ну конечно, — моментально ответил Гарт. — Вообще-то я хотел бы пожить с вами какое-то время, если вы все не против.
Он бросил взгляд на Фэй.
— Да! Мы очень этого хотим! — Синди была потрясена. — Правда, мама? Мы очень-очень хотим.
— Есть одна проблема. — Гарт постарался придать разговору немного серьезности. — Понимаешь, в доме только три кровати, и мне негде будет спать.
— Это просто! — Синди сразу нашла выход. — Ты можешь спать в моей комнате, а я лягу с мамочкой. Правда, дорогая?
— Большое спасибо. — Он опять взглянул на Фэй. — Видишь, все просто.
Синди побежала за братом, напевая:
— Папа вернулся. Папа вернулся.
А взрослые посмотрели друг на друга.
— Ты самый беспринципный человек из всех, кого я знаю. — Фэй была возмущена. — Как тебе не стыдно столь цинично пользоваться любовью детей в собственных целях?
— Я все-таки не настолько циничен, Фэй. Ты мне сказала, что я должен больше времени уделять детям, особенно Синди. Вот я и стараюсь. Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось, что наша дочь была счастлива.
— Но тебе это выгодно.
— Главное — она счастлива. Остальное не важно.
— Будет важно, если тебе вдруг взбредет в голову поменять тактику. Плохо уже то, что ты пренебрегал ею до сих пор. А теперь, если она узнает, что ты просто используешь ее, то перестанет доверять тебе. Я не допущу, чтобы Синди страдала из-за тебя.
— Ты не можешь предположить, что я это сделал только ради нее?
— Но ты никогда не заботился о Синди, — недовольно сказала Фэй. — Уходи, Гарт! Оставь нас в покое. Мы были так счастливы без тебя.
— Фэй… — тихо произнес Гарт.
— Гарт, пожалуйста…
— Мамочка, мамочка. Я это сделала, — раздался в коридоре голос Синди.
От неожиданности Гарт отпустил Фэй, но некоторое время они еще продолжали немного испуганно смотреть друг на друга.
— Я все сделала, мамочка, — радостно воскликнула девочка, вбежав в комнату. — Я перенесла все свои вещи к тебе. И убралась, так что тебе ничего делать не нужно. Я все сделала сама. — Она схватила Гарта за руку. — А еще я отнесла наверх одну из твоих сумок!
— Но они для тебя слишком тяжелые, солнышко.
— А я взяла самую маленькую, она была легкой, папочка. Очень легкой. Я хочу помочь тебе разобрать вещи. Давай мы сделаем это сейчас. Пойдем?
Фэй посмотрела на Гарта, ожидая увидеть триумф на его лице, но она ошиблась: наоборот, оно было растерянным и в то же время трогательно счастливым. Отец и дочь в эту минуту были так похожи друг на друга, что Фэй не смогла сдержать улыбки.
— Что здесь смешного? — недовольно засопел Гарт.
— Ничего. Ты все равно не поймешь, — ответила она, продолжая улыбаться.
— Мамочка! — Синди настойчиво просила разрешения помочь отцу.
— Хорошо. Иди помоги папе разобрать его сумки.
— Ура! Ура! Ура! — Синди весело запрыгала по комнате, а увидев Адриана, закричала еще громче: — Папа будет сегодня у нас! Ура! Ура!..
— Я знаю… — мальчик выглядел по-прежнему немного смущенным. — Это правда?
— На некоторое время, — вмешалась Фэй. — Не будем заглядывать далеко в будущее. Но мы постараемся, чтобы ему здесь было хорошо, верно?
— Папочка! — нетерпеливо дергала его за руку Синди.
— Пойдем, — послушно ответил он, и отец с дочерью отправились наверх.
Фэй часто говорила Гарту, что Синди обожает его, но только сейчас он понял, насколько она права. Радость дочери при его появлении удивила Гарта. К тому же он почувствовал, что и сам инстинктивно тянется к ней как к единственному другу на враждебной территории. Ее искренний восторг умилил и растрогал его, и ему стало еще более стыдно за то, что он солгал ей, будто специально приехал к ней на день рождения.
Удивительная у него дочка! Такая живая, открытая, добрая… Он так хорошо понимал все, что она чувствует, словно никогда не расставался с ней.
Вечером, заметив, что Синди устроилась на ступеньках крыльца и любуется заходящим солнцем, Гарт присел рядом. Ему хотелось отблагодарить девочку за ее безграничную любовь и неподдельную радость.
— Уже пора подумать о подарке, — тихо, словно боясь нарушить волшебное очарование сумеречного часа, проговорил он. — Может быть, ты скажешь мне, о чем ты мечтаешь?