С Олимпией все было по-другому. В течение нескольких недель, проведенных с ней под одной крышей, он вел себя по-джентльменски, зная, что ее сердце уже отдано счастливчику Примо. Люку с трудом удавалось скрывать свое увлечение, которое постепенно переросло в любовь.
Люк понимал, что под влиянием Олимпии сделался мягким, если не сказать, обаятельным. Но он не хотел, чтобы это повторилось снова. Властность, бескомпромиссность, упрямство — вот его главные козыри.
Но с матерью было бесполезно спорить, и Люк промолчал. Отключив телефон, он снова почувствовал себя неловко.
И как обычно, когда его что-то беспокоило, Люк нашел утешение в работе. Он достал папку с информацией о недавно приобретенной недвижимости.
Дом носил многообещающее название Резиденца Таллинн. Согласно плану, это было четырехэтажное здание с внутренним двориком. Большую часть папки занимали письма синьоры Минервы Пепино, суровой и безжалостной женщины, одно имя которой приводило его в трепет.
Бороться с мужчиной было легко. В крайнем случае можно добиться своего кулаками. С женщиной нужно быть хитрым, но хитрости как раз ему и недоставало.
Начало их вражде положило сдержанное письмо синьоры Пепино, в котором она спрашивала, не собирается ли новый владелец приехать в Рим и начать ремонтные работы.
В ответном письме Люк заверил ее, что приедет сразу, как только сможет, и намекнул, что она преувеличивает насчет «плачевного» состояния дома.
Она восприняла его недоверие с презрением и в следующем письме представила полный список того, что нужно отремонтировать, вместе с приблизительной стоимостью, при виде которой Люк чуть не лишился дара речи.
Но сейчас он, кажется, раскусил ее. Эксперты, давшие эту оценку, скорее всего, были родственниками или друзьями синьоры Пепино и рассчитывали на хорошие комиссионные. Приготовившись к бою, Люк повторно заверил ее, что приедет в Рим сразу, как только это будет возможно.
По мере того, как их раздражение нарастало, письма становились все более вежливыми. Люк представлял себе чопорную особу лет пятидесяти, готовую уничтожить любого, кто ей перечит. Даже ее имя тревожило его. Минерва была богиней мудрости, которая обладала блестящим умом и родилась в доспехах и с копьем в руке.
Как бы там ни было, он приедет в свой новый дом и будет вести себя как полноправный собственник. Он не позволит сесть себе на шею.
Люк отложил папку. Вдруг в номере стало очень тихо. Роскошная обстановка давила на него словно тяжелое одеяло. Приняв неожиданное решение, мужчина вытащил деньги из бумажника, положил их в карман и, заперев дверь, спустился вниз.
Такси проехало по Виа дель Корсо мимо горящих вывесок ночных баров и магазинов. В конце улицы Люк попросил свернуть направо, к мосту Гарибальди. Наконец он очутился в Трастевере. Название этого района означало «по другую сторону Тибра». Это была самая старая часть города и самая колоритная. Отовсюду доносились пение, смех и аппетитные запахи.
Люк направился в ближайший бар и присоединился к всеобщему веселью. Затем он зашел в другой бар, где ему налили лучшего местного вина. Еще три подобных заведения — и он познал всю прелесть итальянского гостеприимства.
Выйдя на улицу, он уставился на полную луну. Затем, оглядевшись, понял, что не знает, где находится.
— Вы что-то ищете?
Обернувшись, Люк увидел молодого человека, сидящего за одним из уличных столиков. Это был почти подросток с подвижным лицом и живыми темными глазами. Когда он улыбнулся, Люка поразила белизна его зубов.
— Ciao! — фамильярно воскликнул молодой человек, поднимая бокал.
— Ciao! — ответил Люк, садясь рядом с ним. — Кажется, я заблудился.
— Вы не здешний?
— Только сегодня приехал.
— Ну, раз уж вы здесь, вам следует остаться. Это отличное место, здесь живут хорошие люди.
Люк подозвал официанта. Тот принес два бокала и бутылку, взял у Люка деньги и удалился.
— Очень хорошие люди, — повторил юноша.
— Наверное, мне не следовало этого делать, — произнес Люк, внимательно посмотрев на нового знакомого. — Думаю, на сегодня с тебя и так уже достаточно.
— Хорошего вина никогда не бывает достаточно. — Юноша наполнил оба бокала. — Я уже много выпил, но мне все равно мало. — Вдруг ему в голову пришла мысль. — Я очень мудрый человек. По крайней мере я говорю как мудрец.
— Думаю, твои слова не лишены смысла, — согласился Люк, пробуя вино. Оно было вкусным. — Кстати, меня зовут Люк.
Молодой человек нахмурился.
— Люк? Лючио?
— Да, Лючио, если тебе так удобно.
— А я Чарли.
Теперь нахмурился Люк. Итальянец по имени Чарли?
— Ты имеешь в виду Карло?
— Нет, именно Чарли. Это сокращенное от Чарл-магн, — доверительно добавил юноша. — Я об этом никому не говорю, только моим лучшим друзьям.
— Спасибо, — Люк с улыбкой принял оказанную ему честь. — А теперь скажи своему другу, почему тебя назвали в честь императора Карла Великого.
— Разумеется, потому, что я его потомок.
— Но ведь он жил двенадцать столетий назад. Как ты можешь быть в этом уверен?
Чарли выглядел удивленным.
— Мне сказала моя мама.
— И ты веришь всему, что говорит твоя мать?
— Лучше верить в то, что она говорит, иначе пожалеешь.
— Да, моя такая же, — ответил Люк, ухмыляясь.
Они чокнулись бокалами. Чарли залпом осушил свой, затем наполнил его снова.
— Я пью, чтобы забыть, — весело сообщил он.
— Забыть что?
— Какая разница? А ты почему пьешь?
— Пытаюсь собраться с силами перед битвой с драконом. Иначе она меня съест.
— А-а, женщина-дракон. Они самые ужасные. Но ты убьешь ее.
— Не думаю, что эту леди так легко запугать.
— Ты должен показать ей, что не потерпишь всяких там глупостей, — посоветовал Чарли. — С женщинами нужно быть построже.
Теперь у Люка в распоряжении было целых два совета — пустить в ход несуществующее обаяние или воспользоваться своим «мужским авторитетом».
Они заглянули в следующий бар, потом еще в один.
Вдруг с соседней улицы донесся крик, за ним последовал детский плач и визг животного. Затем из темноты показалась группа молодых людей. Один из них нес щенка, который извивался у него в руках. Рядом бежал мальчик лет двенадцати. Он все время пытался забрать, свое животное, но парни поочередно передавали щенка друг другу.
— Bastardi! — яростно воскликнул Чарли.
— Не могу не согласиться, — сказал Люк.