– Небось тухлые, – констатировала она.
– Почему? – изумилась я.
– Кто же хороший продукт по такой цене отдаст?
– Без посредников работаю, прямо с фабрики.
Но баба покачала головой и отправилась отовариваться к другому лотку. Ну не дура ли? Но уже через десять минут ситуация изменилась. Выросла небольшая очередь. Люди хватали дешевые яйца укладками. «Яичники» заволновались и начали переговариваться. Чтобы окончательно сломить их, достала мобильник, потыкала в кнопки и прокричала изо всех сил: «Федька, вези грузовик, яички нарасхват».
Через пару секунд около меня возник толстомордый одышливый мент:
– Санитарную книжку, сертификат качества, разрешение на торговлю…
Я вытащила сто долларов и всунула в протянутую руку:
– Вот!
Милиционер аккуратно убрал бумажки и пошел прочь, потом обернулся и крикнул:
– Будет кто из наших приставать, скажи, что Филимонов разрешил!
Чудесненько, одной «крышей» уже обзавелась, но мне нужна другая. Она не заставила себя ждать. Тощенький парнишка с личиком волчонка нагло пролаял:
– Кто же разрешил тебе твои сраные яйца тут ставить?
– Сраные яйца здесь только одни – твои, – мило ответила я, – а разрешил Круглый. Вот зачем – не твоя печаль. Веди старшего, не мое дело с шестеркой разговаривать.
Парень стрельнул по сторонам злобным, крысиным взглядом, но ушел. Я продолжала раздавать направо и налево укладки.
– Милая, – раздался над ухом приятный грудной баритон, – что это вы по поводу Круглого толковали, никак не поймем.
Я оглядела говорившего. Мужик между тридцатью и сорока, губы улыбаются, но глаза неприятно тусклые, во рту не хватает пары передних зубов, на среднем и безымянном пальцах вытатуированы перстни. Похоже, этот рангом повыше, чем подходивший раньше крысеныш.
– Мне на эти яйца наплевать с высокой колокольни, – махнула я рукой, – хочешь, сейчас все каблуками передавлю?
– Ты чего, психопатка? – изумился браток. – Просто спросил. Порядок тут такой, чтобы чужие не путались.
– Вот что, братан, – вспомнила я тюремные уроки, – найди Круглого и скажи, что у метро «Динамо» жена Полянского торгует яйцами. Да еще добавь, мол, знаю, куда миллион долларов делся. Станет интересоваться, где сам Максим Андреевич, так сообщи: в Бутырке, сотая камера, да у окна, а не у параши.
Мужика смыло в момент. Краем глаза я наблюдала, как он говорит с кем-то по мобильному. Яйца закончились. Сев на пустые коробки, вяло говорила жаждущим, что грузовик застрял в пробке. Народ верил и начал составлять очередь.
Протекло минут тридцать. Вдруг на проспекте затормозила грязная по самую крышу, раздолбанная «копейка». Номера, стекла – все заляпано. Даже странно, в Москве уже несколько дней не шел дождь. Из-за руля горе-машины вылез парень лет тридцати и, весело улыбаясь, двинулся ко мне. По тому, как подобрались и примолкли лотошники, я поняла, что явился главный.
– Вероника Михайловна, – церемонно осведомился приехавший, – Круглый к вашим услугам, в чем вопрос?
Я оглядела его с головы до ног – джинсы и рубашка от «Лагерфельда», ботинки фирмы «Пазолини», черные очки от «Диора», а вот часики – самые обычные «Сейко», не заработал еще на приличные.
– Вероника в морге, Максим Андреевич, убивший ее, в тюрьме, а я здесь с информацией о больших деньгах, везите к Круглому.
Парень вздохнул, по его лицу стало понятно, что сообщение об убийстве в новинку. Он вернулся к машине, кратко переговорил с кем-то и поманил меня пальцем.
Дверца распахнулась, в салоне обнаружился еще один парень, совсем молодой, весь в черном, как могильщик.
– Садись, – кивнул он на сиденье.
– Нет, поеду за вами следом на своей машине.
– Сказано – садись, – сообщил могильщик, – ежели велят, назад привезем, а не велят, так и «вольвешник» тебе ни к чему. Трупу тачка без надобности.
Признав логичность данного постулата, я влезла в «копейку»-инвалидку. Улыбающийся парень сел за руль; прежде чем тронуться с места, он педантично задернул шторки на окнах. По тому, как непрезентабельные «Жигули» рванули с места и как ходко понеслись по проспекту, я поняла, что под капотом тачки скрывается форсированный движок отменного качества.
Ехали примерно минут сорок. Потом водитель резко тормознул и скомандовал:
– Пошли.
Я вылезла наружу и увидела, что стою во дворе дома, очень похожего на мой собственный. Тот же белый кирпич, те же финские окна, даже дорожка посыпана, как у нас, красной галькой. Вот только не два этажа, а три, да еще сбоку торчит нелепая башенка в мавританском стиле.
Меня буквально втолкнули в круглый холл.
– Садись! – рявкнул провожатый и указал на красный диван.
Я опустилась на мягкое сиденье, и тут из боковой двери выбежали два довольно тучных ротвейлера и принялись шумно обнюхивать мои ноги.
– Аякс, Гельмут, фу! – раздался аристократический голос. – Не бойтесь, они не кусаются, абсолютно беззлобные существа.
– Совершенно не боюсь, – проговорила я, поглаживая псов по крупным головам.
– Любите больших собак? – удивился хозяин. – Редкость для дамы.
– Я вообще уникальная женщина, штучный вариант.
Круглый рассмеялся. Он производил самое приятное впечатление. Высокий, подтянутый, никакого намека на живот. Абсолютно седые волосы зачесаны назад, карие глаза с блеском и безукоризненно выбритые щеки. Лет ему, по виду, шестьдесят пять. Одет по-европейски: в светло-песочные вельветовые «Levi`s» и тонкую бордовую рубашку.
– Вы ведь не Вероника, – проговорил Круглый, – а женой Макса назвались, маленькая ложь рождает большое подозрение.
– Никогда не обманываю, я на самом деле супруга Полянского, только бывшая.
– А, – протянул мужчина. – Так в чем проблема, не пойму?
Вздохнув, я принялась рассказывать ему обо всем, что произошло за эти дни, а под конец спросила в лоб:
– Так он был вам должен миллион «зеленых»?
Круглый весело рассмеялся: