Я толкнула створку двери и онемела. Все стены небольшой комнаты от потолка до пола оклеены фотографиями, но какими! Известный политик, косящий под интеллигента в третьем поколении, показывает кому-то кукиш, эстрадная певица, кумир молодежи, снята голой на мотоцикле; священник, бьющий ногой бездомную собаку…
– Впечатляет? – ухмыльнулся мужик.
– Да уж, – пробормотала я, разглядывая во все глаза редактора.
На фоне скандальных снимков он выглядел просто чудесно. Волосы выкрашены в приятный светло-зеленый цвет, в ухе целых три серьги, на внушительном правом бицепсе татуировка.
– Ну, – ободрил меня мужик, – с чем пришли?
– Работала секретарем у высокопоставленного лица, но меня несправедливо уволили…
– Милочка, – восхитился крашеный, – не продолжайте, дальше знаю сам: хотите отомстить. Так что у вас – письма, записи, видеоматериалы?
– Два чемодана компромата, – ляпнула я невесть откуда вспомнившуюся фразу.
– Чудненько, – обрадовался редактор, – вытряхивайте!
– Я вообще-то договаривалась с другим человеком, с Семеном Воробьевым, кстати, он обещал тысячу долларов.
– Дорогулечка, – защебетал редактор, – зачем нам Сеня? Сейчас все без него обстряпаем и денюжки дадим, если жареным запахнет. Ну, не тушуйтесь, кошечка, вываливайте отбросы.
– Нет, хочу видеть Семена, – уперлась я рогом, – только ему в руки отдам.
– Ну не кривляйтесь, детка, – вздохнул зеленоволосый.
Я повернулась к выходу.
– Погодите, погодите, – заволновался редактор, – не хотел вас пугать. Сеня умер.
Я изобразила ужас:
– Инфаркт!
– Да нет, жена пристрелила.
– Какой кошмар! За что?
Редактор включил кофеварку.
– А черт ее знает.
– Может, это вовсе и не жена была, а наемный киллер, хотел Сеню убить?
– Да нет, – отмахнулся «скандалист», – менты приходили, сказали: супруга. Я Аделаиду знаю, пару раз дома у Воробьевых бывал. Такая спокойная женщина, чего взбесилась? Хотя, если подумать, что Сенька выделывал…
– Пил?
– Нет, кобелировал. Ни одной юбки не пропускал, даже я и то иногда останавливаюсь, но Семен! Надоело бабе жизнь с таким коротать. Правда, последнее время малость поутих. Вроде появилась постоянная любовь, но кто – не знаю. Звонила сюда частенько – голосок детский, тоненький…
– Может, не из-за баб.
– А из-за чего?
– Вон у вас сколько скандальных историй печатают, вдруг кто из героев и обозлился. Неприятно про себя всю правду увидеть!
Редактор улыбнулся:
– А вот тут ошибаетесь. Обывателю и впрямь кажется, что звездам кино или политикам ужасно обидно, когда их ловят на фуршете с голой задницей. На самом деле они в восторге. Как же! Опять оказались в центре внимания. Не поверите, некоторые сами приносят на себя компромат, просят напечатать и обижаются, если отказываем. За этот год помню только троих, кто искренне обозлился: генерал Калошин, актер Андрей Елизаров и модельер Епифан Блистательный. Так что давайте свое блюдо.
– Надо подумать, – дала я задний ход, – вдруг доставлю своему бывшему начальнику удовольствие.
– Подумайте, – милостиво согласился собеседник, – посомневайтесь, только не ходите в «Сплетник». Там сплошные жулики сидят. И денег мы больше даем, и тираж у нас выше.
– Можно поглядеть на подшивку «Скандалов»?
– Конечно, топайте в двенадцатую комнату, скажите, Сергей велел дать.
Расстелив большую картонную папку на письменном столе, я довольно быстро нашла необходимые номера. В апреле месяце увидел свет материал «Боевые награды». Фотокорреспондент запечатлел бравого старика в мундире около небольшого столика. На столешнице грудой высились коробочки. «Генерал Калошин торгует в Битце своими наградами» – гласил заголовок. Небольшой материал, подписанный «Прожженный воробей», рассказывал о бедственном положении пенсионера, вынужденного питаться хлебом и кефиром. Вот и пришлось старику распродавать медали.
Заметка об актере театра «Рампа» Андрее Елизарове появилась в апреле. Опять фотография. На этот раз двое полуголых мужчин страстно сжимают друг друга в объятиях на парчовом диване. «Тайные утехи любимца сотен женщин» – кричал журнал. «Зря миллионы зрительниц вздыхают тайком при виде несравненного красавца, – злопыхательствовал все тот же Прожженный воробей, – чары обольстительниц не подействуют на его воображение. Ведь мужественный герой привык искать удовольствий в объятиях лучшего друга, имя которого пока, увы, для нас загадка!»
В самом конце мая появился донос на Епифана Блистательного. Как всегда, со снимками. На одном, улыбаясь, вышагивает прехорошенькая манекенщица в оригинальном, совершенно не приспособленном для повседневной носки платье. И лиф, и юбка собраны из мельчайших ремешков для часов, железо переплетается с кожей. Внизу стояло: «Модель Пако Рабанна, январь 1999 г.» Другая фотография похожа на первую, как две капли воды, то же дурацкое платье, та же прическа у девчонки, только личико другое, российское. И подпись: «Произведение Епифана Блистательного, апрель 1999 г.» Несколько абзацев ехидного текста: «Прожженный воробей, пролетая над подиумами Парижа и Москвы, пару раз щелкнул аппаратом. В чем разница между платьями, спросите вы? Я так и не понял, но одно показал зимой всемирно известный Пако Рабанн, а другое представил начинающий Епифан Блистательный. Странно, что оригинальная идея одновременно пришла в две столь разные головы. До сих пор Епифан не отличался выдумкой. Соригинальничать ему удалось только один раз, когда он сменил свое имя Федор Сыкунов на псевдоним Епифан Блистательный».
– Кто это Прожженный воробей? – спросила я у женщины, печатавшей на компьютере.
– Семен Воробьев, наш бывший главный, очень писать любил, просто как ребенок.
Я вышла на улицу и влезла в «Вольво». Начну, наверное, с генерала, думается, его обида самая крутая.
Никто и не подозревает, как легко узнать любой телефон – просто нужно слегка пошевелить мозгами. Подрулив к зданию Генерального штаба, вошла в бюро пропусков и устроилась в кабинке с местным телефоном. На стене, естественно, обнаружился список номеров. Найдя отдел кадров, я схватила трубку.