Так появились эти пресловутые фотографии.
Возможно, тем бы дело и кончилось, но Марина Делия стала вдруг, после одного фильма с участием тосканского комика, одной из любимых итальянских звезд и решила не показывать больше ни сантиметра своего тела даже за миллион долларов. Это оказались единственные фотографии груди Делии. Грациано на этих фотках выезжал пару лет, рассказывая, как имел ее спереди и сзади, и в лифте и в джакузи, в любую погоду. Но теперь пора было с этим заканчивать. Пять лет прошло. И все равно всякий раз, как он возвращался в Искьяно, все его спрашивали про Марину Делию, чтоб ее.
«Достали!»
— Я где-то читал, что она встречается с каким-то футболистом, — сказал Мьеле, не отрываясь от фетучини.
— Она тебя бросила ради полузащитника «Сампдории». «Сампдории»! Понял? — ухмыльнулся Джованни, старший из братьев Франческини.
— Ладно бы еще из «Лацио», — поддакнул Элио, младший.
Братья Франческини владели в Орбано фермой, где разводили морского окуня. Окуни Франческини ценились, потому что все как один были длиной двадцать сантиметров, весом шестьсот граммов и пахли форелью из садка.
Эти двое были неразлучны, жили в одном домике, полном комарья, прямо рядом с садками, вместе с женами и детьми, и никто не мог запомнить, которая из них чья жена и где чьи дети. Окунь помогал выжить, но, конечно, не разбогатеть, и они постоянно ругались друг с другом, кому взять фургон, чтобы поехать вечерком выпить пива.
Грациано счел, что настал момент покончить с Делией.
Он не был уверен, стоит ли рассказывать друзьям новости, касающиеся его будущего. Лучше было бы не говорить о джинсовом магазине. Хорошую идею вмиг сопрут. К тому же в провинции новости разлетаются на счет раз — как бы какой-нибудь сукин сын его не опередил. Сначала надо было организовать все как следует, вызвать архитектора из Милана, а потом уже можно рассказывать. А вот другую новость, самую лучшую, можно и рассказать. Или это не его друзья?
— Слушайте, я вам хочу кое-что ска…
— Слушаем. С кем ты еще перепихнулся? Сам скажешь, или мы из газет узнаем? — перебил Рошо, наполняя его бокал до самых краев предательским розовым, которое пьется как лимонад, а потом ударяет в голову, делая ее совершенно пустой.
— Симону Реджи он трахнул. Или еще кого? — сказал Франческини-младший.
— Не-е, я считаю, скорее он трахнул Андреа Мантовани. Сейчас педики в моде, — ответил старший, махнув рукой.
И все заржали, идиоты.
— Помолчите минутку, пожалуйста! — Грациано, занервничав, постучал вилкой по бокалу. — Хватит фигню пороть. Послушайте. Прошло время актрис и секс-рекордов. Навсегда.
Смешки. Фырканье. Толчки локтем.
— Мне сорок четыре, я уже не мальчишка, согласен, я здорово развлекся, объехал мир, затащил в постель столько женщин, что некоторых и в лицо не признаю.
— Но по заду признаешь, спорим? — сказал Мьеле, как ребенок радуясь удачной шутке.
Грациано начинал беситься. С этими придурками нормально разговаривать нельзя. Хватит. Надо им сказать. Без всяких предисловий.
— Ребята, я женюсь.
Раздались аплодисменты. Крики. Свист. Только что вошедшим в бар тут же сообщили новость. Добрых минут пятнадцать творилась неразбериха.
Грациано женится? Быть того не может! Абсурд!
Новость вышла за пределы бара и распространилась как вирус. Через пару часов уже весь город знал, что Билья собирается жениться.
Потом наконец, после поцелуев, объятий и тостов, все успокоилось.
Они опять сидели впятером, и Грациано смог продолжить прерванную речь.
— Ее зовут Эрика. Эрика Треттель. Спокойно, она не немка, она из-под Тренто, танцовщица. Завтра она приедет. Она говорит, что не любит деревню, но она не видела еще Искьяно Скало. Уверен, ей понравится. Я хочу, чтобы ей тут было хорошо, чтобы она чувствовала себя как дома. В общем, я прошу мне помочь.
— А что нам делать? — спросили братья Франческини хором.
— Ничего особенного… Например, можем устроить что-нибудь завтра вечером, повеселиться.
— Как? — спросил смущенно Рошо.
Это была одна из здешних проблем — как только ты пытаешься придумать какое-нибудь развлечение, сразу впадаешь в ступор, словно под действием чар, и — ничего, мысли улетучиваются и IQ снижается на несколько пунктов. По правде говоря, в Искьяно Скало заняться было абсолютно нечем.
В компании повисло тревожное молчание, мысли у всех витали где-то очень далеко.
«Черт, что же нам придумать? — думал Грациано. — Что-нибудь веселое, что может понравиться Эрике».
Он собирался уже сказать: можно сходить, как обычно, в эту чертову пиццерию Карро, как вдруг на него снизошло озарение — совершенно упоительная картина.
Ночь.
Они с Эрикой выходят из машины. На нем костюм для серфинга, на ней — крохотный оранжевый купальник. Оба высокие, подтянутые, оба прекрасные, как греческие боги. Они выглядят лучше спасателей Малибу. Переходят через грязную площадь, держась за руки. Не замечая холода. Туман. Пахнет серой. Они подходят к источникам и погружаются в горячую воду. Целуются. Ласкают друг друга. Он расстегивает ей лифчик. Она стягивает с него гидрокостюм.
Все смотрят на них. Они не обращают внимания.
Более того.
Они занимаются этим на виду у всех.
Совершенно бесстыдно.
Вот чем они займутся.
«Сатурния!» [1]
Ну конечно.
Серные источники. Эрика там никогда не была. «Ей безумно понравится купаться ночью в потоках горячей воды, которая к тому же полезна для кожи». А как все обзавидуются!
Когда они увидят фигуру Эрики, как с картинки, когда сравнят целлюлитные ляжки своих жен с гладкими упругими ягодицами Эрики, дряблые сиськи своих баб с мраморными грудями Эрики, стройные ноги Эрики с корявыми обрубками своих жаб, когда увидят его верхом на этой молодой кобылке, прямо перед всеми, тогда они себя почувствуют полным дерьмом и поймут раз и навсегда, за каким чертом Грациано Билья решил жениться.
Так ведь?
— Ребятки, у меня великолепная идея. Мы можем поужинать в «Трех галетах», около Сатурнии, а потом пойти купаться в источниках. Что скажете? — он произнес это с таким воодушевлением, словно речь шла о бесплатном путешествии в тропические страны. — Разве не классная идея?
Никакого энтузиазма в ответ.
Братья Франческини скривили рты. Мьеле издал лишь скептическое «Ба!», а Рошо, поглядев на остальных, ответил:
— Не думаю, что это удачная идея. Холодно.