Пустая.
После телефонного разговора с Рино Данило сказал себе, что глоток-другой поможет ему отойти, и даже не заметил, как осушил целую бутылку.
"Я в порядке. Спокойно. Все нормально. — Он замотал головой, как кокер-спаниель после купания. — Сейчас пройдет".
Он неуверенно сделал три шага. По правде говоря, ноги не очень держали, но, как только приедет Четыресыра, он выйдет на улицу, а там от дождя и холода моментально придет в себя.
84.
"Она обернулась. Не видишь, она тебя зовет? Эх ты, дурень", — втолковывал ему Боб.
"Тогда почему она прибавила газу?"
Четыресыра еще немного сбавил скорость — настолько, чтобы не потерять из виду мотороллер.
"Потуши фары. Она подумает, что ты съехал на другую дорогу"
Он бы мог ее моментально нагнать, мотор "боксера" был переделан, вместо обычного стоял резонаторный глушитель, и когда Четыресыра пригибался, принимая аэродинамическую позицию, да еще под уклон, то запросто набирал до восьмидесяти километров в час.
Еще немного, и блондинка подъедет к развилке.
Выбор за ней. Если поедет лесом, он ее остановит.
"Умоляю тебя, поезжай по окружной. Умоляю"
"Идиот"
85.
Фабиана Понтичелли посмотрела в зеркало заднего вида.
Фары "боксера" было не видать. Бомж уехал куда-то в другую сторону.
Классическая марихуановая паранойя.
"Блин, аж мороз по коже".
Тем временем она добралась до места, где избитая дождем дорога расширялась перед развилкой.
Налево уходила узкая дорожка, ведущая через лес Сан-Рокко прямиком к дому, направо был выезд на окружную магистраль. Широкая и освещенная, она огибала холм кругом, но по ней было пилить и пилить.
Фабиана услышала отцовский голос, который, как мама Красной Шапочки, наставлял: "Фабиана, ради бога, никогда не езди ночью лесом".
"Да, наверное, лучше ехать по окружной. Все равно уже до трусов промокла"
Но в последний момент она передумала: "В такую погоду серый волк из логова носа не кажет", — и резко развернула в сторону теряющейся в лесных зарослях дороги.
86.
Когда Четыресыра увидел, что Рамона направляется в сторону окружной, его сердце преисполнилось разочарованием и радостью.
"Ты видел, она меня не хочет! Так что оставь меня в покое".
Но вдруг в последний момент девчонка, словно сам Всевышний ей повелел ехать лесом, развернула мотороллер.
"Больше никаких отговорок"
Хорошо, но как он ее остановит? Он же не может явиться перед ней и сказать: "Извини, ты не могла бы притормозить?"
"Я стесняюсь".
"Если не остановишь ее, ты полный лох. Всю жизнь будешь локти кусать. Она только и ждет, чтобы ты ей явился".
Верно, но действовать следует обдуманно. Надо напрячься и изобрести способ остановить ее и попросить сделать это.
"Живее, а то упустишь"
Четыресыра стал набирать скорость.
87.
Деревья, протягивая ветви, склонялись над дорогой, словно хотели схватить Фабиану Понтичелли.
Под укрытием древесных крон дождь был не такой частый, в воздухе стоял запах влажной земли и прелой травы.
Фара "скарабео" бросала слабый пучок света на усеянный мокрыми листьями и комьями грязи асфальт.
Девушка ехала посередине дороги, стараясь не сбиться с разделительной полосы. Это было как игра: не съезжать с белой полоски, потому что по обе стороны уходили вниз бездонные пропасти; выйдешь колесом за спасительную черту — и всю оставшуюся жизнь будешь падать в бесконечность.
Но в какой-то момент дорога, огибая холм, резко повернула, и Фабиане не удалось удержать колесо на белой линии.
"Считай, ты уже труп. Ладно, первый раз не считается, ты сорвешься в пропасть только после трех ошибок"
Она увлеклась игрой и не заметила, что в пятидесяти метрах позади нее едет "боксер"
88.
Теперь он знал, что делать.
Четыресыра напряг все извилины, и в конце концов лесник Боб ему помог. В голове, как по волшебству, родилась гениальная мысль.
Он включил фару и дал газу. Мотор всхлипнул, и "боксер" стал неуклонно набирать скорость.
С каждым поворотом красная точка заднего фонаря "скарабео" становилась все ближе. Примерно через двести метров, если он верно помнил дорогу, начинался спуск, и тут-то он и должен был ее обогнать.
89.
Фабиана Понтичелли, держась осевой и стараясь не сорваться в бездонную пропасть, чуть не свалилась с сиденья, когда из тьмы, нахохлившись, словно стервятник, вынырнул тот чокнутый на своем "боксере" Голова на уровне руля, локти разведены в стороны, как два крыла.
Девушка впилась в резину ручек и вся напряглась.
Не успела она подумать, ехать ей быстрее или сбавить газ, как этот тип ее обогнал, пустившись под уклон. Она увидела, как он заворачивает на повороте, изогнувшись всем телом и ни капли не притормозив.
Фабиана зажмурилась, уверенная, что сейчас услышит лязг металла, но, когда открыла глаза, впереди стояла только завеса белого дыма и слышалось удаляющееся тарахтенье глушителя.
"У этого типа точно не все дома".
Что же он вытворяет? Решил покончить с собой? И потом, кем он себя вообразил? Валентино Росси?
Одного Фабиана не могла уяснить: то ли он к ней привязался, то ли несчастный псих просто прикалывается, устраивая гонки в грозу.
90.
Обогнав ее, Четыресыра чуть не влетел в дорожное ограждение. Но удержался: почти упав, он успел выставить ногу и одним толчком выпрямить мотороллер. Однако после еще трех поворотов он решил больше не рисковать своей шеей и сбавить скорость. Еще один такой вираж на скользком асфальте — и он покалечится.
Четыресыра мягко выжал тормоза, не слишком доверяя барабанам, особенно сейчас, когда в них было полно воды. Передний амортизатор запрыгал похлеще пневматического молотка, а заднее колесо завиляло, как попавшаяся на крючок рыба.
Проехав еще пятьдесят метров, он остановился напротив стоящей в глубине парковочного кармана трансформаторной будки.
Четыресыра проворно слез с "боксера" и осторожно, не заглушая мотора, положил его плашмя на асфальт прямо посредине дороги. Затем снял перчатки и лег на асфальт. Животом вниз, широко раскинув руки и ноги.
91.
Фабиана Понтичелли сделала последний поворот и начала съезжать по прямому участку пути, который спускался к самому подножию холма. Она почти приехала. Оставалось добраться до заправки и потом свернуть на дорогу, которая шла между полей. Еще километр — и она дома. Мысленно она уже нежилась в постели под пуховым одеялом, приняв горячий душ и умяв кусок дожидавшегося ее в духовке штруделя. Дождь с ледяным ветром на пару смыли последние следы дурмана, так что, если вдруг выяснится, что предки еще не спят, она не станет хихикать, как идиотка.