— «Наступление на секретарш», — усмехнулась Чернышева. — Я об этом слышала.

— Дальше вам расскажет товарищ Циннер, — показал на своего коллегу генерал Марков.

— Это было не только «наступление на секретарш», — продолжал Циннер. По-русски он говорил хорошо, но с сильным акцентом. — Мы разработали целую программу. Там были разные люди. Мы использовали любые отклонения возможных агентов. Вы меня понимаете?

— Не совсем.

— Если, это были, как вы говорите, старые девы, мы посылали молодых мужчин. Если это были «розовые», хотя нет, вы говорите — «голубые», в общем, гомосексуалисты, мы посылали людей соответствующей сексуальной ориентации. Если это был мужчина, желающий развлечься на стороне, то с ним знакомили красивую женщину. Мы использовали наклонности каждого из нужных нам людей. И это давало очень большой эффект. Особенно с женщинами. Они обычно бывали болтливы. Знаете, как бывает с женщинами, когда после долгих лет одиночества она встречает своего «принца»?

— Не знаю, — довольно резко парировала Чернышева, — никогда не ощущала на себе.

Марков усмехнулся. Циннер испуганно замахал руками.

— Конечно, нет. Я не это имел в виду. Такая красивая женщина, как вы, наверняка безо всяких сексуальных отклонений.

— Мне тоже так кажется, — холодно подтвердила полковник.

— Наша программа была рассчитана на десять лет. Мы начали ее разработку в восемьдесят первом. Она давала поначалу очень большой эффект, но после восемьдесят девятого года мы по разным причинам оборвали все связи и вынуждены были ликвидировать нашу группу.

— А руководство отдела эмигрировало в нашу страну, — добавил за Циннера генерал Марков.

— Я это уже поняла, — кивнула Чернышева. — Речь идет, очевидно, о восстановлении утерянных связей?

— Да, — ответил Марков, — всегда восхищаюсь твоим умением мгновенно понять ситуацию. Нам нужно восстановить утерянные связи.

Когда он переходил с ней на «ты», это означало высшую степень доверия. И одновременно высшую степень сложности.

— Искать гомосексуалистов, развратников и неудовлетворенных старых дам в коридорах власти, — пошутила Чернышева, — не очень приятная задача.

— Мы обязаны восстановить все связи, — упрямо сказал Марков. — У товарища Циннера есть необходимая документация. Придется выходить на самых необходимых нам людей. Независимо от их сексуальной ориентации. Чем она изощреннее, тем лучше. Агент будет более тесно привязан к нам. Но действовать придется самостоятельно, не рассчитывая на поддержку местной резидентуры КГБ. Мы не можем их задействовать. Сейчас стоит вопрос об общей реорганизации нашей агентуры в объединенной Германии. Руководство ПГУ уже отозвало из Бонна Шишкина. И сейчас по-новому организуется работа четвертого отдела.

— Разумеется, при этом мы должны учитывать мнение наших немецких товарищей, — подчеркнул он в заключение.

— Мне придется возглавить эти поиски? — поняла Чернышева.

— Как обычно, — кивнул Марков, — посмотри, кто лучше подходит для такой работы. Ты ведь у нас лучший специалист по проблемам сексуальной ориентации агентов.

Даже Циннер уловил в словах генерала насмешку. А Чернышева невозмутимо парировала:

— Только под вашим чутким руководством, товарищ генерал. У меня просто нет такого опыта.

Глава 3
Марина Чернышева

Около двух лет продолжалась уникальная ситуация открытых границ. Советский Союз еще существовал, но границы противостояния двух Германий уже не было. Не было Стены, столь наглядно разделявшей Берлин и весь мир пополам, не было прежних жестких кордонов. Но в Восточной зоне Германии по-прежнему находилась огромная группировка советских войск, а в Западной — по-прежнему стояли войска НАТО. И каждая сторона в полной мере пыталась воспользоваться сложившейся парадоксальной ситуацией, в которой перемешались свои и чужие.

Преимущество в этой патовой ситуации, как это ни покажется странным, было у советской стороны. Изначально было понятно, что объединение произойдет на условиях победителей, которые в данном случае будут диктовать свои правила игры. А победителями в данном случае были представители западной стороны. Было ясно и другое. Советские войска должны будут уйти из объединенной Германии. А это означает, что советская разведка — Первое главное управление КГБ СССР и Главное разведывательное управление, представлявшее военную разведку, — получила абсолютные возможности готовиться к размещению по всей стране своей будущей агентуры, которая должна будет функционировать уже после ухода советских войск из Германии.

Уникальность ситуации была и в том, что практически все руководство бывшей восточногерманской разведки перебралось в СССР и во главе с легендарным Маркусом Вольфом готовило «новые» кадры для будущей Германии. Только после августа девяносто первого Вольф покинет пределы СССР и переберется в Австрию, а уже затем предстанет перед судом в Германии, но так и не расскажет ничего о своей деятельности. А пока, в девяностом году, он вместе с группой генералов бывшей «Штази» находится в Москве и помогает в подготовке будущих агентов.

Чернышева начала работу вместе с Циннером. Он предоставил в распоряжение руководства советской разведки необходимую документацию. Ознакомившись со всеми документами, она в полной мере оценила всю изощренность плана руководителя восточногерманской разведки, одного из самых опытных профессионалов в мире — Маркуса Вольфа.

Две недели ушло на ознакомление с документами. А ещев один день генерал Марков лично сел за руль, и они вместе с Мариной Чернышевой выехали за город, на одну из конспиративных дач ПГУ КГБ, где в это время жил сам Маркус Вольф. Она с удивлением, смешанным с восторгом, познакомилась с этим человеком, ставшим легендой еще при жизни. Бесчисленное количество исследований и книг, посвященных этому человеку, не сумели раскрыть даже в небольшой мере весь характер и изощренный ум этого разведчика. Вольф, в свою очередь, с интересом разговаривал с Чернышевой, отмечая необычайно широкую эрудицию и аналитические возможности сидевшей перед ним женщины. В беседе принимал участие и Циннер, приехавший сюда на другом автомобиле.

— Это вы поедете в Германию? — спросил Вольф в самом начале беседы.

Разговор шел на русском языке. Они находились в большой просторной комнате, усевшись в удобные, глубокие кресла, стоявшие вокруг столика. В комнате лишь однажды появилась пожилая женщина, расставившая на столике фрукты, печенье, пиво и бутылку красного вина.

— Да, — подтвердила Чернышева, с тревогой ожидая приговора.

— У вас большой опыт, — одобрительно сказал Вольф. — А как вы говорите по-немецки?

— Плохо, — честно призналась Марина, — я лучше знаю испанский, английский, французский.