Еще до ее прихода он обдумал все, как будет держаться в семье до того момента, пока дойдет жалоба.
Митька отмерил неделю.
Софья вернулась домой раньше обычного. Она услышала от людей о возвращении мужа и приехала прямо с выгона, где делала прививки стаду.
Ну, наконец, дождался! А то тут меня уж с дому выпихивают! — встал навстречу жене, хотел обнять и обомлел, увидев руку, протянутую для приветствия. Она и не собиралась обниматься, целоваться с ним. Ты это что? — ошалел от неожиданности.
Софья смутилась на миг. Подошла к матери, дочке. Поцеловала обеих и спросила:
Ну, как вы? Устали? Что стряслось? А ничего! Мне на дверь указали, вроде я тут лишний! — встрял Митька.
Теща концами платка вытерла слезы. Улыбнулась дочке и ответила:
Все хорошо. Ничего не стряслось. Мы и не ругались. Не беспокойся…
Митька своим ушам не поверил. Этого он не ожидал.
Жена сразу повеселела, засыпала Митьку вопросами, рассказала, как жили они без него. Время незаметно подкралось к полуночи.
Софья слушала мужа, так и не заметив, что ни мать, ни дочь не подошли к ним. Не захотели слушать Митьку.
Утром она уехала на работу, когда Митька еще спал. Проснувшись, он поел то, что нашел на кухне. Ни дочь, ни теща не разговаривали с ним. Он целый день прослонялся без дела по дому. Все ждал, когда вернется с работы жена. Она приехала уже затемно. Усталая. И, отказавшись от ужина, свалилась в постель, тут же уснула.
«А как же я? Иль уже не нужен?» — растерялся мужик. Он пытался растормошить жену, но бесполезно.
Не обижайся на нее. Выматывается. Да и легко ли ей? Ведь нынче не то, что раньше! Вся ответственность на ней. Не приведись, падеж скота или болезнь какая в стаде появятся. Она за все в ответе! А скот на лугах. Время самое опасное! — нарушила молчание теща, пытаясь успокоить зятя.
Тот курил много и нервно. Женщина и приметила.
Решив саму себя пересилить, заговорила с ним: Тебе тоже скоро придется дело для себя подыскать. Без работы в деревне жить совестно.
Я столько вкалывал все эти пять лет, что вам и во сне не снилось! Нет бы посочувствовать, скорей хомут на шею! Впрягайся! Пока не сдохнешь! Без продыху! — кипел Митька.
Не говорю, что завтра! Конечно, отдохни! Но ить отдых кончится! Знамо дело, без работы сидеть не станешь! Вот я об чем!
А не вы ли Соньку надоумили в институт поступать? — спросил Баланда.
Сама она так надумала. Не хотела впустую время терять. И поступила сразу. В том году, когда тебя взяли! И меня вызвала подмочь. Так-то уж пять лет здесь живу. Танюшка с титешной на моих руках выходилась. А Соня работала и училась. Вовсе тяжко доставалось, но одюжила, не бросила учебу. Мне за нее нигде не совестно людям в глаза смотреть.
Одичала жена! От меня совсем отвыкла. Вона дрыхнет! Будто мужик ей и не нужен. Даже не глянула! Вот устроюсь я, заставлю Соньку дома сидеть! Нече ей, задрав хвост, по коровникам и выпасам носиться. Пусть второго родит! Сына! И выпестует сама!
Митя, голубчик! Не то время, чтоб детвой семью нагружать! Ты оглядись! На что тебе нищета и голь? Дай Таньку на ноги поднять! Куда еще рожать? Ты глянь на заработки и цены! Это ж жуть! Нынче игрушечная машинка стоит столько, сколько еще недавно стоила легковая машина настоящая! Все в десятки раз вздорожало, а зарплаты и пенсии — копеечные! Ты приди в себя сначала, а опосля решай.
Может оно и верно. Погляжу! — согласился Митька и завалился к жене под бок. Та и не проснулась. Отвернулась к мужу спиной. А утром, чуть свет, умчалась на работу.
Митька нашел подход к жене, не ругался с тещей. И лишь с дочерью никак не мог найти общий язык. Не признавала его Танька. Чуть он к ней, она из дома убегает. И возвращается вместе с матерью. Она ни о чем не спрашивала. Держалась всегда настороже.
Шли дни. Митька уже и сам успел забыть про отправленную кляузу. Как вдруг, внезапно, его вместе с тещей вызвали в правление.
В кабинете председателя полно людей. Тут все колхозное правление, участковый и еще трое незнакомых в милицейской форме.
Пришли! Присаживайтесь! — предложил председатель Митьке и теще.
Повернувшись к приезжим, сказал:
Софью сейчас привезут.
И верно, едва закрыл рот, в кабинет вошла Софья. Оглядела растерянно.
Садитесь! Тут ваш муж жалобу написал в область. Разобраться надо!
Жалобу? На кого? За что? — удивилась Софья.
Один из приехавших решил ознакомить всех с текстом и начал читать вслух.
С ума спятил! — ахнула теща.
Дураком как был, таким и остался! — не выдержал кто-то из членов правления.
Скулы участкового покрылись бурыми пятнами. Софья сидела белее снега.
Ну, вот и все! — прочел человек жалобу до конца.
Председатель колхоза курил, отвернувшись к окну. Сигарета в руках дрожала. Он первым нарушил молчание:
Знаете! Он только появился! Еще бездельничает! А уж людям мешает жить и работать! Гнать его отсюда нужно! Как он посмел ни за что опозорить людей?!
Нет! Просто взять и выгнать я не позволю! Пусть ответит за клевету перед законом! Я не дам марать свое имя всякому проходимцу! — кипел участковый.
Что скажете вы? — обратился к теще Митьки приехавший из области полковник милиции.
Женщина рассказала все, как было. Потом послушали Софью. Подняли и Митьку. Тот решил держаться благоразумно и добиться своего:
Вот участковый отпирается, а разве не грозил упечь в тюрьму до конца жизни? Иль не обзывал последними словами? Мы с тещей сами помирились. Без него! И живем мирно, тихо, душа в душу! Зачем было лезть?
Не уходите от темы! Вы обвиняете участкового в аморальном поведении, в интимных связях с вашей женой. У вас имеются подтверждения, свидетели, или вы сами их застали?
Я заподозрил, потому что он грозил, душил, обзывал. Что я мог подумать еще? С чего такая встреча?
Почему не с себя начали? За что опозорили свою семью, участкового? Разве ваша жена дала повод для подобных подозрений?
Я прошу вас, не называйте меня его женой. Сегодня подаю заявление на развод, — холодно сказала Софья.
Вот вам и доказательство! Ей нужна была причина. Она сыскалась! — нашелся Митька.
Пять лет назад, когда вас осудили, одно лишь заявление от нее стало бы первым и последним поводом. Без суда! Вы — мужчина! Останьтесь им хотя бы теперь! Не позорьтесь! — спокойно посоветовал Баланде полковник.
Оно и верно! Мне нечего переживать! Пусть все выметаются из моего дома! Развод нужен? Да я с радостью!
Одна поправка! Она для всех! — встал председатель колхоза и продолжил: — Дом, о котором идет речь, является собственностью колхоза, а не семьи. Потому что строился за наши средства! И не жильцы, а правление будет решать, кому в нем жить! Ни жилье, ни другие помещения мы не продавали и не давали право на приватизацию! У нашего хозяйства достаточно сил и средств, чтобы самим содержать в порядке жилой фонд! Но жить в нем будут только труженики! Наши! Кто работает, не покладая рук, а не кочует по тюрьмам, не дебоширит в семьях!