Его благородство расхваливали весь день. И Прошке понравилось. Правда, не всякий раз получал натурой. Случались в клиентах мужики и серьезные семейные люди. Эти платили как положено.
Но нередкими были и развлечения. За пару месяцев с десяток любовниц заимел. Анна и не подозревала.
За время замужества, сама того не замечая, она постепенно изменилась. Появилась грудь небольшая, но упругая. Округлился зад. Лицо стало розовым, и Анна перестала походить на заморыша, расцветала неспешно.
Прохор не замечал этих перемен. Ведь и женился не из любви. Не она приглянулась, а дом. Но о том молчал.
Знаешь, я решила перевестись на очное обучение. Устала я и работать, и учиться. Тем более специализация началась. Для будущего лучше, если я — займусь учебой вплотную! — сказала как-то Анна и добавила: — Тебе скучновато будет. Но потерпи. Закончу институт, больше будет времени друг для друга!
Он с готовностью согласился принести себя в жертву науке, за что снова хвалили всей семьей, а теща даже подарила дубленку.
Прохор, уходя из дома утром, возвращался поздним вечером, и такое положение устраивало всех.
Анна лишь поначалу возвращалась с занятий вовремя. Потом отпросилась на семинар, потом на важную лекцию зарубежного специалиста, на встречу со студентами из-за границы. Затем пошли походы, тренировки, и возвращалась она домой почти вровень с Прошкой. Тот стал замечать, что все чаще привозят ее на своих машинах однокурсники. Но ничего более
серьезного не приметил, да и сказать опасался, а что, если за ним решат проследить? Этого ему никак не хотелось, и Прошка все пустил на самотек, принычивая на всякий поганый случай из зарплат и шабашки «подкожные» башли. Мало ль как сложится будущее? Без копейки оставаться не хотелось. А время шло.
Он и не ждал ничего плохого для себя в тот день. Знал, жена скоро закончит институт, и они вместе с нею поедут в отпуск на море. Давно о том мечтали. До осуществления оставалось совсем немного.
В этот выходной, так уж было заведено, он решил отдохнуть дома, не искать приработка на левых заявках. Можно позднее лечь спать. Ведь утром не надо спешить на работу, отдыхай сколько хочешь, можно и посумерничать у камина. Выпить с тестем по сто грамм, послушать его воспоминания о Заполярье. Так длилось четвертый год, и Прошка привык. Потому очень удивился, увидев, что никто не собирается накрывать на стол, а перед камином сидит лишь тесть хмурый, холодный как айсберг. Рядом с ним только собака и ни одной из женщин.
Куда все подевались? Где наши цветы?
Куда исчезли женщины? — изумился Прошка искренне.
Присядь, Прохор! Поговорить хочу с тобою с глазу на глаз! Этот разговор не для женщин, — повернулся лицом к Дылде: — Затянулось наше знакомство, Прохор. Я думал, ты сам поймешь все без объяснений. Слишком разные мы люди. Потому не сможем жить вместе. Разница слишком очевидна. Она во всем: в воспитании, образовании, в окружении, манере общения. И тут нет иного выхода, как только расстаться. Не сможешь ты в своем возрасте подняться до нашего уровня. А нам пасть до твоего — совестно и негоже. Это однозначно. Мы пытались ломать себя, стерпеться, старались тебя подшлифовать, но не удалось. Постоянный дискомфорт измотал всех. Пора покончить с этим. Не могут тащить семейный возок такие разные люди! К тому же у Анны имеется теперь человек нашего круга, достойный того, чтобы мы признали его своим, родным человеком. Он соответствует нашим представлениям. Ты оказался среди нас случайно. А потому не обессудь. Всему приходит конец. Надеюсь, поймешь меня правильно и не станешь таить обиду. Более не можем жить вместе под одной крышей.
Прохор молча встал, огляделся.
Я понял все. Пойду, соберу вещи, сказал тихо.
Не стоит себя утруждать, они уже собраны. Вот деньги тебе на первое время. Других претензий нет. Ты — хороший человек, но в своей стае. Помнишь, я не случайно рассказывал, как белые медведи прогнали бурого? Это о нас… В природе такого не случается Она мудрее. Ей чужды эксперименты.
Зачем так долго? Я все понял и ухожу! — осмотрелся Прошка и спросил: — По вашему этикету с моим суконным рылом дозволите проститься? Иль сочтете неуместным? — усмехнулся криво.
Не стоит! Расстанемся по-английски, без слов! Так лучше для всех…
Что ж! Воля ваша! — оглянулся, увидел за спиною чемоданы, взявшиеся неведомо откуда, и вышел в дверь, не оглянувшись на окна. Поймал такси и поехал в общежитие.
Его никто ни о чем не спросил. Смеяться над Прошкой попросту не рисковали. Ему указали на свободную койку. Дылда затолкал под нее чемоданы, даже не заглянув в них, и тут же отправился к Верке — недавней клиентке, молодой разбитной бабе, умевшей держать верх над всеми.
Прошке она понравилась тем, что даже его, бывалого кобеля, обескуражила. И не он ее, а сама вытащила его с хохотом из-за стола и затолкала в спальню.
Ну, чего рот разинул? Не надо меня уговаривать. Я сама уломалась! — сорвала с себя халат.
А если откажусь? — прищурился Дылда.
Только попробуй! Яйцы вырву! — прыгнула в постель, схватила Прошку в охапку, смяла, налетела вихрем.
Ну, ты и баба! В первой такая крутая попалась!
Цени! В другой раз не обломится! Ты мне по кайфу. А раз так, зачем ломаться? Себя и тебя мучить?
Она сбила с толку натиском и предложила навещать ее. Он не часто, но заглядывал к ней. Боялся бабы. «Такая любого подомнет и в бараний рог свернет, а мне только того и не хватает для полной остроты ощущений», — думал Прошка и не хотел привыкать.
Верка встретила его привычно, будто только вчера расстались и спросила по-домашнему просто:
Жрать хочешь? Иль сразу в постель?
Давай сначала перекурим, — предложил бабе.
Вот так? Какая сука посмела тебя раньше меня оттрахать?
Ох, Верка! Не баба! Старый козел достал! И представь, даже в морду дать не смел! В заслуженную! От того на душе тошно как в отхожке!
Плюнь! Ну что ты потерял? Дай ты бабе хоть десять дипломов, клянусь, она в постели все равно говно против меня. Тебе нужны ее знанья? Куда их денешь иль повесишь? Вот и я говорю, вся бабья наука ниже пояса. Коль нет в ней огня, дипломом не заменишь. Никому не нужна! На такую по приговору трибунала влезть не заставишь. Это все равно, что членом лунку во льду долбить. На такое лишь псих уломается. Ты ж — нормальный хахаль. Пока ничего не потеряно, жизни радуйся. Она у нас коротка и обосрана. Вали в постель! Я тебе покажу, чем мы простецкие вашему брату дороже и милей, чем образованные жеманницы- онанистки! — вытряхнула из одежды мигом и, словно куклу сунула в постель.
Верка! Стерва! Что ты делаешь?
Мозги тебе вправляю! Бабы все из одного круга! Верь искренним! Не выбирай с дипломом! С ними и в Африке хер отморозишь, — хохотала громко.
К полуночи Прошка и вовсе забыл о том, что случилось этим вечером. Верка измотала, укатала до одури, опьянив без хмельного. Она взяла его в плен, выбив из памяти совсем недавнее.