— Ну хорошо, а сама-то ты чем так опечалена? — Он внимательно наблюдал за ней, протянул руку и накрыл ладонью ее кисть. Она улыбнулась:
— Я не знаю… может, я стала старой и меня потянуло на философию… а иногда мне кажется, что я сильно изменилась, и это меня слегка пугает.
— Скорей всего ты еще находишься под впечатлением от того, что мы поженились. — Брэд попытался превратить все в шутку. — Вот я так точно изменился. Чувствую себя помолодевшим лет на пятьдесят. — Но, взглянув на нее, он стал серьезным. — Что заставило тебя решить, будто ты изменилась?
— Не знаю. — Пилар не могла рассказать ему про Нэнси, поэтому решила схитрить. — Я сегодня завтракала с одной приятельницей. Она сказала мне, что беременна, и так волновалась из-за этого, что странно было смотреть.
— Первый ребенок? — Она кивнула.
— Как же не волноваться? — продолжал Брэд. — А вообще-то дети есть дети, и будь у тебя их хоть десять, всегда будет казаться, что еще один не помешает. И, наверное, женщина, обнаружив, что она беременна, хоть в первый раз, хоть в десятый, все равно будет волноваться. А с кем ты завтракала? Я ее знаю?
— Да одна из наших девушек из офиса. Может быть, сыграло роль то, что я поговорила с ней сразу после ухода тех людей, ну, которым так не повезло с ребенком… Они так волновались и переживали… Но почему, черт возьми, они так уверены, что им нужен ребенок? Почему они уверены, что, когда вырастет, он будет их любить и уважать? Боже мой, Брэд, ведь принятие такого решения — это ответственность на всю жизнь! Как же они не боятся?
Я полагаю, что здесь нечего бояться. И вообще, что-то ты много вопросов задаешь на эту тему. Может, это и к лучшему, что мы обошлись без подобных проблем. — За все годы их знакомства Пилар никогда не поднимала вопроса о детях. Он тоже этого не делал, но у него-то дети были. Если уж на то пошло, они имели все: друг друга, работу, общие интересы, общих друзей, его детей, в конце концов. Они ездили в Лос-Анджелес, Нью-Йорк, путешествовали по Европе, как только выпадала такая возможность. Конечно, родись у них ребенок, проблем бы прибавилось, и, хотя они не были неразрешимыми, что-то, несомненно, поменялось бы в их жизни. Но дело в том, что Пилар никогда даже не заикалась на эту тему.
— Откуда ты знаешь, что это к лучшему? — Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Боже мой, Пилар, но ты же никогда ничего мне не говорила! — Брэд был поражен, заметив в ее глазах тоску и не удовлетворенность, которых раньше никогда не видел. Это длилось всего мгновение, она тут же взяла себя в руки, и он решил, что ему показалось.
— Я просто хочу сказать, что ничего не понимаю. Не понимаю, что они чувствуют и почему… И почему я этого никогда не чувствовала?
— Может, придет день, и ты тоже это почувствуешь. — Он сказал это серьезно, но на этот раз она приняла его слова за шутку.
— Да, когда мне исполнится пятьдесят. Знаешь, мне кажется, что сейчас уже поздно об этом думать. — Пилар вспомнила, как мать предостерегала ее в день свадьбы.
— Нет. Я думаю, если ты действительно этого захочешь, то никогда не поздно. Вот я — это совершенно другое дело… В общем, если ты вдруг захочешь подарить мне ребенка, подари сначала инвалидную коляску и слуховой аппарат.
— Не волнуйся, любимый, мы обойдемся без всего этого. — «И без малыша тоже», — подумала Пилар. Вовсе она не хотела ребенка, просто на нее так повлияли события сегодняшнего дня. И впервые в жизни Пилар вдруг почувствовала неудовлетворение и какую-то пустоту. Но она тут же заставила себя вспомнить о том, что она имела в жизни, и убедила себя в том, что подобные мысли — просто безумие.
Рождество в семье Гуди всегда было самым главным семейным праздником. Гейл с Джеком и тремя дочерьми приезжали каждый год к родителям Гейл, потому что родители Джека уже давно умерли. Сэмми с Сеймусом и с детьми тоже почти каждое Рождество проводили в Пасадене по той простой причине, что семья Сеймуса жила в Ирландии и отправляться на рождественские праздники на Зеленый остров было слишком сложно. Но Сеймус никогда не жалел об этом и всегда был счастлив провести несколько дней с тещей, тестем, свояченицами и племянниками.
Это Рождество Диана с Энди, конечно, проводили в Пасадене. Когда накануне Рождества сестры накрывали на стол, Гейл подтолкнула Диану локтем и посмотрела на нее тем самым взглядом, который Диана ненавидела с самого детства. Гейл смотрела на нее так, когда знала, что сестра получила плохую оценку или у нее сгорело печенье, которое было предназначено для собрания скаутов. Это был взгляд, который говорил: «Вот видишь, ничего у тебя не получилось… ты не смогла справиться даже с такой ерундой, так как же можно с тобой вообще иметь дело?» Это был немой диалог, который понимали только они двое. Диана сделала вид, что ничего не заметила, и продолжала аккуратно раскладывать салфетки.
— Ну? — Гейл посмотрела на сестру в упор, продолжая расставлять тарелки. — Что молчишь? — Она не могла поверить, что Диана настолько глупа, что не понимает вопроса. Конечно, все она прекрасно поняла, и Гейл продолжала сверлить ее взглядом. Но тут она заметила, что Сэмми с беспокойством на них поглядывает — ей совсем не хотелось, чтобы сестры разругались перед самым Рождеством. Тогда Гейл решила спросить напрямик: — Ты еще не беременна?
Да, это опять была плохая оценка. Это была задачка, с которой Диана не могла справиться до сих пор, и рука у нее слегка дрогнула, когда она взяла последнюю кружевную салфетку, чтобы положить ее на пустую тарелку. Они расставляли на столе приборы, которые мама доставала только на Рождество. В центре стоял огромный букет красных тюльпанов, и это придавало праздничному столу еще более торжественный вид.
— Нет, я еще не беременна. Рождение ребенка пока не входит в наши планы. — «Тебе необязательно знать о том, что я составила график и мы вот уже полгода занимаемся любовью в самое подходящее для зачатия ребенка время», — мысленно добавила она. Но уж кому-кому, а сестре-то она этого ни за что не скажет! — Мы оба страшно заняты.
— Чем, интересно? Карьерой? — Гейл сказала это таким тоном, будто Диана занималась на работе чем-то позорным. Ну конечно, ведь, по мнению Гейл, настоящая женщина должна сидеть дома и воспитывать детей. — Ты разве не хочешь заселить пустые комнаты в том огромном доме, который вы купили? Поверь мне, дорогая, тебе следует сейчас заниматься именно этим. И запомни: время работает не на тебя.
«Так ли? — подумала Диана. — А на кого же?» Конечно, сестры нарожали детишек и теперь пристают к ней. Но именно этого она и боялась. Она даже предлагала Энди поехать на Рождество к его родителям. Но ему, к сожалению, не удалось взять недельный отпуск на работе, а из Лос-Анджелеса они просто не могли не приехать в Пасадену. Ее родители страшно бы обиделись, они никогда не простили бы им этого.
— Подумаешь, большое дело! — вмешалась Сэмми. Она всегда пыталась предотвратить их ссоры, и чаще всего ей это удавалось. — У вас впереди еще полно времени. Вы оба совсем молодые. Вот увидишь, в этом году ты обязательно забеременеешь.