— Что, неприятный сюрприз? — осторожно спросил Энди, пока она садилась. Он уже хорошо ее изучил и был тронут тем, что она не хотела показать вида, но была слишком подавлена и не смогла скрыть своих чувств. Его это тоже начало угнетать, и мало-помалу он начинал чувствовать себя виноватым.
— Да, неприятный сюрприз, — проговорила Диана, отворачиваясь. Теперь она обнаружила, что вся затея с поездкой оказалась напрасной. На какое-то мгновение ей показалось, что вся ее жизнь — тоже.
— Дорогая, но это еще ничего не значит. Мы же можем попробовать еще раз.
«Да, конечно, и еще… и еще… и еще… и все впустую! Зачем? Зачем стараться, если все без толку?»
— Я хочу обратиться к специалисту, — сказала она мрачно, когда официант принес кофе.
Вечер был испорчен, во всяком случае, для Дианы. Ребенок был для нее самой главной целью в жизни. Ничто не может заменить его: ни работа, ни друзья, ни даже муж… Как бы она себя ни уговаривала, что ребенок — это еще не все, но она все больше убеждалась, что это именно так.
— Давай поговорим об этом позже, — спокойно сказал Энди, — к чему нам спешить? Нельзя поддаваться отчаянию. Прошел всего год. Некоторые считают, что обращаться к специалистам следует не раньше чем через два года. — Он пытался успокоить ее, но она была страшно взвинчена и чуть не плакала.
— Я не хочу так долго ждать. — Диана судорожно сглотнула. Она чувствовала неприятную боль и, зная, от чего она, ненавидела ее еще больше.
— Хорошо. Тогда через пару месяцев. Нам совсем не обязательно с этим спешить. Ты же должна навести справки об этом враче, прежде чем показываться ему.
— Я уже все узнала. Джек сказал, что он один из лучших специалистов в стране.
— Отлично. Значит, ты опять обсуждала с Джеком наши проблемы? И что ты ему сообщила? Что я никчемный муж? Или что у меня скорее всего осложнения после свинки, перенесенной в детстве? Или что я импотент? — Он разозлился, узнав, что она действовала за его спиной, наверняка преподнося все так, будто он виноват во всем. Хороший подарок она припасла для их праздничного вечера.
— Я всего лишь сказала, что беспокоюсь, и мой гинеколог назвал мне это имя. Он не задавал никаких вопросов. Не переживай. — Теперь Диана старалась сгладить положение, но муж разозлился не на шутку. И, может быть впервые, он почувствовал, что их семейная жизнь далеко не безоблачна.
Почему я должен успокоиться, черт возьми? Каждый месяц ты ведешь себя так, будто собираешься умирать, смотришь на меня такими глазами, будто это я во всем виноват, что не трахаю тебя как следует! Я тебе честно скажу: я не знаю, почему у нас ничего не выходит. Может быть, из-за меня, может — нет, может, это только из-за того, что ты сама свихнулась из-за этого и меня постоянно заставляешь об этом думать. И если ты считаешь, что специалист может помочь, пожалуйста, черт возьми, делай что хочешь, обращайся к кому хочешь, и, если ты думаешь, что от меня что-то зависит, я тоже пойду с тобой!
— Что ты имеешь в виду — «если от меня что-то зависит»? — Она была потрясена, и они оба понимали, что вечер испорчен окончательно. — Не хочешь же ты сказать, что это только мои проблемы? Ведь мы оба должны об этом думать!
— Да, конечно, спасибо, что напомнила. Но знаешь, мне кажется, что я здесь ни при чем. Просто ты специально каждый раз впадаешь в истерику и уже только одним этим все портишь! И знаешь что? Если твои сестрицы забеременели прямо у алтаря, это еще не значит, что мы, черт возьми, должны были сделать то же самое! Ну что плохого в том, что мы не стали с этим спешить и прожили год спокойно, как нормальные люди?
Из ресторана Диана вышла вся в слезах, и по дороге домой они не сказали друг другу ни слова. Дома она заперлась в ванной и долго сидела там, оплакивая малыша, которого опять не предвиделось, и праздник, который был совершенно испорчен. А что, если муж прав? Не делает ли она из этого уж слишком большую проблему? Может, она просто хочет показать, что она не хуже, чем Гейл и Сэмми? Но зачем? Может, ей этого никогда и не доказать, как бы она ни старалась?
Энди ждал ее в постели, когда она наконец вышла из ванной, одетая в новую розовую ночную рубашку, которую он купил ей в Париже.
— Прости меня, — сказал он, когда она приблизилась к кровати, — я ужасно расстроился, но все равно, я не должен был тебе всего этого говорить. — Он обнял жену и притянул ее к себе. Глядя ей в лицо, Энди догадался, что она плакала. — Не обращай внимания, малыш. Ничего страшного, если у нас вообще не будет детей. Ты мой самый любимый ребенок. И самый главный. — Она хотела сказать ему то же самое, но что-то мешало ей. Она очень любила его, но сейчас поняла, что, пока у них не появится малыш, она не будет считать свой брак счастливым. — Ди, я люблю тебя. — Он устроил ее рядом с собой и нежно обнял.
— Я тоже люблю тебя… У меня такое чувство, что я сегодня тебя сильно разочаровала.
— Что за глупости! — Он улыбнулся, глядя на нее. — Никаких разочарований. И знаешь, чем все закончится? Ты родишь двойню, и твои сестры просто умрут от зависти.
— Я люблю тебя. — Диана уже почти успокоилась и даже улыбалась, сожалея об испорченном вечере.
— С праздником тебя, любимая.
— С праздником, — прошептала она в ответ. Энди выключил свет и долго еще не спал, держа ее в объятиях и думая об их будущем и еще о том, что станет с его женой, если действительно выяснится, что у них никогда не будет детей.
* * *
Брэдфорд и Пилар отмечали годовщину свадьбы дома. Они собирались поехать на уик-энд в Эль-Энканто, но перед самым отъездом им позвонил Томми и сказал, что у Нэнси начались схватки. Они связались с ней, и Пилар пообещала, что они будут сидеть дома и ждать новостей. Но после того, как она повесила трубку, Брэд огорченно заметил:
— Зачем ты ей это пообещала? Нам придется ждать несколько часов! Да и вообще ребенок может не родиться до завтрашнего утра!
— Успокойся, дорогой. Мы можем поехать завтра вечером. Это же наш первый внук, мы должны быть под рукой, если вдруг что-то понадобится.
— Мне кажется, что, когда женщина рожает первого ребенка, меньше всего она нуждается в помощи своего отца.
— Я все-таки думаю, что мы должны быть на месте. Вдруг что-то будет не так?
— Хорошо, хорошо… мы останемся дома. — Он принялся с обреченным видом развязывать галстук. Ему все же было очень приятно, что она так заботится о его детях, и они оценили это и отвечают ей привязанностью.
Пилар отправилась на кухню готовить ужин. Через не которое время они сидели на залитой лунным светом террасе и ели спагетти, запивая их вином.
— А может, это даже лучше, чем Эль-Энканто. — Он блаженно улыбался. — Во всяком случае, романтичнее, это точно. Слушай, а я когда-нибудь раньше говорил, как сильно я люблю тебя? — Лунный свет скрадывал черты его лица, и он казался молодым и красивым. Жена тоже казалась красавицей, когда лунные блики играли на ее шелковом платье, таком же голубом, как цвет ее глаз.