— Что вы об этом думаете? — спросил доктор Джонстон Диану по телефону. — Хотите, чтобы мы сделали ГСГ в этом месяце и покончили со всем этим раз и навсегда, или вы предпочтете подождать и попытаться забеременеть еще раз? Конечно, время терпит. — Но сам бы он не рекомендовал ждать. Он прекрасно понимал, как это тяжело для его пациентки — снова и снова стараться забеременеть и всякий раз испытывать разочарование. Так ведь можно потерять всякую надежду, даже не зная, разрешима твоя проблема или нет.
— Я должна это обдумать. Дайте мне сегодняшнюю ночь, — нервно ответила она, — завтра утром я вам перезвоню.
— Что ж, отлично.
Диане казалось, что клиника — ее лаборатории и кабинет доктора Джонстона — стала ее вторым домом. В течение последнего месяца они почти не встречались со своими друзьями, она совершенно не могла сосредоточиться на работе и не имела никакого желания видеться со своей семьей. Даже Энди перестал звонить братьям. Вместо этого они мерили температуру, составляли всякие графики, сдавали анализы и бегали по докторам. Доктор Джонстон предупреждал их с самого начала, что так оно и будет, и советовал обратиться к психоаналитику. Но на это у них тоже не было времени и сил. Они были слишком заняты работой и обследованиями, кроме того, они постоянно старались подбодрить друг друга. В конце концов, от всего этого им стало казаться, что они оба находятся в состоянии бесконечного кризиса.
— Что ты об этом думаешь, родная, — осторожно спросил Энди вечером. — Ты хочешь сделать эту бингограмму. или как там они ее называют? — Она улыбнулась. Диана, конечно же, очень хотела знать причину, по которой не может забеременеть. Но, с другой стороны, эта процедура пугала ее.
— А ты пойдешь со мной? — спросила она взволнованно, и он кивнул в ответ.
— Конечно, если они разрешат.
— Доктор Джонстон сказал, что разрешит. Они назначили мне на пятницу.
— Для меня это очень удобно, — быстро сказал Энди, — у меня не будет никаких важных встреч.
— Отлично. А то бы ты отказался со мной идти, — сказала она раздраженно, а он поднялся и пошел на кухню сделать им по чашке кофе. Когда Энди вернулся, она посмотрела на него тоскливым взглядом. Она приняла решение. Это было необходимо сделать для того, чтобы знать.
— Хорошо. Я сделаю это.
— Я не сомневался, что ты смелая, Ди. — Сам он не знал, как повел бы себя на ее месте. Видит бог, те процедуры, которые выпали на его долю, были неприятными, но безболезненными.
В пятницу утром, встретив их в больнице, доктор отвел супругов в небольшую приемную и еще раз объяснил весь процесс обследования. Затем он дал Диане две обезболивающие таблетки. Одна медсестра подготовила ее к процедуре, а другая сделала укол атропина с глюкагоном, который должен был расслабить мышцы, и в следующее мгновение они осторожно ввели окрашенную жидкость. Диана хорошо видела изображение своих внутренних органов на экране монитора, хотя эта картина мало о чем ей говорила. Все закончилось через пятнадцать минут. Колени у нее тряслись, а все тело сводило судорогой, но она чувствовала облегчение от того, что все кончилось. Энди же в очередной раз уверился в мысли, что его жена потрясающе храбрая женщина. Его по-прежнему не оставляли сомнения — стоит ли их цель таких мучений. Господи, неужели им так нужен ребенок?
— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил он жену, видя, как она вздрагивает от боли. Но Диана кивнула утвердительно. Она прошла через испытание и теперь хотела лишь одного — знать, какие доктор Джонстон может сделать выводы. Доктор и рентгенолог внимательно изучали один из снимков, потом они подозвали посоветоваться еще двух медиков. На снимке четко виднелось пятно, на котором не было видно следов красящего раствора, и, несомненно, именно оно привлекло всеобщее внимание.
— Что там? — осторожно спросил Энди.
— Кое-что интересное. — Джонстон повернулся и посмотрел на супругов. — Сейчас рановато делать выводы… Позже я вам все объясню.
Доктор еще какое-то время обсуждал снимки со своими коллегами, в то время как Энди с медсестрой помогли Диане привести себя в порядок. Наконец все было закончено, Диана сидела напряженная, все еще немного бледная, но, когда доктор повернулся к ней, она уже полностью владела собой.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он участливо, и она передернулась от отвращения.
— У меня такое чувство, что по моим внутренностям проехался бульдозер, — сказала Диана откровенно. Энди обнял ее и не выпускал до конца разговора.
— Я думаю, что процедура проделана не зря, — спокойно начал говорить Джонстон, — кажется, мы нашли причину вашего бесплодия. Похоже, правая труба закупорена, Диана. В левой я тоже вижу какое-то темное пятно, правда, оно немного меньше. Определенно все это можно выяснить с помощью лапароскопии, которую, я полагаю, нам следует сделать на следующей неделе. Скорей всего после нее мы получим все окончательные ответы.
— А если… если они действительно закупорены, — Диана выглядела испуганной, — вы сможете их освободить?
— Возможно. Но точно этого я знать не могу. Пока. Я думаю, что все узнаю после лапароскопии.
— Черт! — Она посмотрела на врачей долгим взглядом, а потом повернулась к Энди. Она не была готова к плохим новостям, до последней минуты в ней жила надежда на лучшее.
Они договорились, что сделаю лапароскопию на следующей неделе. Это была хирургическая процедура, при которой делался маленький надрез около пупка, и туда вводился специальный телескоп, с помощью которого можно было изучить маточные трубы, саму матку, внутреннюю полость и возможные причины закупорки. На этот раз, как пообещал доктор, больно ей не будет. Это обследование делалось под общим наркозом.
— А что потом? Что дальше? — Теперь она хотела знать все до конца.
— Мы уже знаем, в чем состоит проблема, все эти обследования мы проводили не зря. Так что теперь нам только остается устранить эти дефекты. — Она уже не знала, благодарить его или ненавидеть.
Поблагодарив доктора, они через полчаса покинули больницу. И вместо того чтобы почувствовать облегчение от того, что она сравнительно легко перенесла такую болезненную и сложную процедуру, Диана теперь начала волноваться из-за обследования, предстоящего ей на следующей неделе. Она чувствовала себя совершенно обессиленной, когда, приехав наконец домой, услышала телефонный звонок и сняла трубку.
Это была Сэмми, она хотела узнать, как у нее дела. Меньше всего Диана хотела сейчас разговаривать со своей се строй.
— Привет, Сэмми, у меня все в порядке. А ты как?
— Толстею, — пожаловалась та. Она всегда сильно раздавалась во время беременности, а сейчас у нее было уже три с половиной месяца. — У тебя измученный голос. Что-то случилось?
— Я подцепила где-то грипп… Боюсь, мне надо пойти прилечь, — соврала Диана.