— Как в настоящей семье? Навсегда? — Мальчик посмотрел на них пристальным, полным недоверия взглядом. Хотя ему было всего четыре года, малыш уже привык не доверят! взрослым.
— Это правда, — сказал Чарли, чувствуя, как от жалости сжимается его сердце.
— У меня нет семьи, я сирота.
— Теперь уже нет, Берни. Теперь мы твоя семья. Монахи говорили, что он был удивительный мальчик очень смышленый, добрый и отзывчивый. Брошенный при рождении, он переменил несколько воспитательных домов. и из-за его астмы никто не хотел усыновлять его. Слишком много забот приходилось на себя брать приемным родителям из-за его болезни.
— Могу я взять своего медведя? — осторожно спросил Берни, поглядывая на улыбающуюся Аннабел.
— Конечно. Ты можешь взять все свои вещи, — мягко сказал Чарли.
— У нас дома много игрушек, — заверила его Энни, и маленький рыжеволосый мальчик стал медленно двигаться к Чарли.
Это выглядело так, словно он потянулся к нему, как будто почувствовал, что у них много общего и ему будет хорошо у них.
— Можно, я поеду с тобой? — спросил Берни, глядя на человека, который хотел быть его отцом.
— Конечно, — сказал Чарли и взял малыша на руки, желая сказать ему, как он любит его. Не успел Чарли поднять его, как Берни прильнул к нему всем тельцем и едва слышно прошептал слово, которого ждал Чарли.
— Папочка, — сказал он, спрятав лицо на груди у Чарли, а тот закрыл глаза и улыбнулся сквозь слезы.
* * *
Пилар и Брэд отметили годовщину свадьбы в семейном кругу. Было чему радоваться и было о чем подумать. Кристиан был замечательным ребенком. Ему исполнилось уже семь месяцев, и он был для них огромной радостью. Они обожали его.
Пилар наняла няню и вернулась на работу через четыре месяца, но все же она была занята только утром и спешила домой, чтобы провести с Кристианом лишнюю минутку. Первое время ей тяжело было показываться на людях с коляской, потому что все, кто знал об ожидаемой супругами двойне, с удивлением спрашивали, где же второй ребенок.
Это была давняя тяжелая ноша, стоившая им столько здоровья и сил. Брэд говорил, что они все-таки не зря решились на это, но больше ничего подобного он не сделает. А Пилар шутила, что скучает по порнографическим фильмам доктора Вард. В свое время они написали доктору, что один из двойняшек умер, и она ответила им очень теплым письмом. Пилар не забывала ее слов о том, что никогда ни в чем нельзя быть уверенным, что порой рождение ребенка вместо радости может причинить родителям большое горе. Так и произошло, но теперь все заслоняла радость, которую доставлял им сын. Кристиан был для них источником бесконечного счастья, и Пилар каждую минуту радовалась тому, что решилась пройти через все испытания.
Ее мать приезжала взглянуть на внука и пришла в полный восторг. За все эти годы у Пилар с матерью состоялась первая нормальная встреча, и они обе были этому рады.
Нэнси снова была беременна и теперь мечтала о дочери. В конце концов Пилар рассказала ей, как лечилась от бесплодия, и Нэнси не могла поверить, что они прошли через все это. Ведь подобное испытание потребовало силы духа, стойкости характера и упорства.
— И немного безумия. Это становится своего рода манией, подобно той, которую испытываешь, стоя за рулеточным столом, пока не проиграешь все или выиграешь.
— Ты должна выглядеть как победитель, — сказала Нэнси, но они обе знали, чего это ей стоило и как велико было ее горе из-за потери Грейс. Она поначалу даже совершенно не могла радоваться Кристиану, не думая о нем. Только сейчас, по прошествии времени, она могла действительно наслаждаться своим материнством.
— Иногда мне кажется, что я упустила первые несколько месяцев его жизни, — говорила она Брэду не один раз. — У меня в голове как будто стоял какой-то туман от этого несчастья, и я ничего не помню.
Она запаковала вещички, приготовленные для девочки, и оставила в комнате игрушки только для Кристиана. Пилар положила все в большую коробку с надписью «Грейс», и Брэд отнес ее на чердак, потому что она не хотела расстаться с этим, не хотела забыть, не была готова отпустить это вместе с ней.
Но к годовщине их свадьбы она почувствовала, что пришла в себя, и по ней это было заметно.
— Да, жизнь в этом году была бурной.
Она улыбнулась. Год назад она уже была беременна и они знали, что у них будут двойняшки.
Брэд предложил отпраздновать годовщину в каком-нибудь уютном ресторане, но ей не хотелось никуда выходить. Пилар любила оставаться с ним дома и была измучена за последние несколько недель судебным разбирательством, к которому готовилась. Когда она жаловалась мужу на усталость, он мягко упрекал ее:
— Ты должна скучать по мне, когда я в суде, а когда я прихожу — танцевать от радости.
— Это не для меня. — Пилар с усмешкой пожала плечами. — Мне, по-моему, две тысячи лет.
— Сколько же тогда мне? — нахмурил лоб Брэд, и она засмеялась.
Ей было сорок пять, а ему шестьдесят четыре, но тем не менее он выглядел моложе своих лет, был энергичен, подтянут и целиком поглощен работой. Она чувствовала, будто прожила за этот год целую жизнь, но Брэд утверждал, что это никак не отразилось на ней. В последнее время Пилар быстро уставала, но считала, что это из-за работы и кормления Кристиана.
Через две недели после годовщины их свадьбы она взялась за три новых дела, хотя чувствовала себя усталой и слабой. Одно из дел касалось запутанной истории с усыновлением, другие касались тяжбы из-за ресторана и крупной ссоры из-за дорогой недвижимости в Монтесито. Все три случая были интересны и разнообразны, а клиенты весьма требовательны.
Как-то поздно вечером она рассказывала Брэду о своих делах, ожидая от него совета. Вид жены вызывал у него беспокойство. Она выглядела измученной и в середине разговора встала, чтобы покормить Кристиана.
— Не кажется ли тебе, что ты истязаешь себя? — спросил он, входя в детскую и присаживаясь в кресло-качалку. — Тебе придется выбрать что-то одно: или прекратить кормить Кристиана, или оставить работу.
Пилар была бледной и уставшей.
— Когда я кормлю ребенка, я чувствую тесную связь с ним. — Она улыбнулась, с нежностью глядя на чмокающего малыша. К тому же Пилар считала, что от ее молока сын растет очень быстро и никакие искусственные смеси не заменят материнского молока.
— Я лучше брошу работу, чем его, — честно призналась она, когда Брэд посмотрел на нее.
— Может, тебе следует бросить работу, пока он не подрастет?
Пилар покачала головой.
— Я не могу этого сделать, Брэд. Это будет нехорошо по отношению к моим коллегам. Целый год я сидела дома и теперь работаю только по утрам.