Но Малиновый вдруг вышел вперед, на него.
– Какая ГИБДД, ты деньги давай! Жить надоело?
– Жить я, в принципе, пока еще не устал, – еще ровнее продолжил Михаил. – Однако у девушки имеется ОСАГО, если она виновата, вы получите компенсацию.
– Не, я че, зря тут торчал? – повысил тон Малиновый, подходя к Михаилу вплотную и хватая его за грудки. – Ты наши номера читал? Ну? Вопросы? Деньги гони, если не хочешь до конца своих дней почки лечить, отбитые.
– И сколько же, по-вашему, денег надо? – поинтересовался Михаил.
– Сам суди, – кивнул Малиновый в сторону «бэхи», – крыло, фара задняя, багажник.
– Неплохо, – присвистнул Михаил.
– Возможны скрытые повреждения, – усмехнулся тот.
– Это понятно. А чего случилось-то? Как же так, тут же парковка.
– Это ты у своей овцы спрашивай, – сплюнул Малиновый. Видимо, он тут и был главный. И, по некоторым весьма явственным приметам, был он, как бы сказать, не то чтобы пьяным. Что-то другое. Героин или какой-нибудь кокс. Или просто обкурился. Остальные двое были не лучше. Интересно, кто из них за рулем был? Или они на месте стояли? Что-то в этом всем не нравилось Михаилу.
– Да, это я, кстати, и собирался делать. Мы с ней поговорим минутку?
– Время – деньги, – предупредил Малиновый. – Мы, пожалуй, тоже послушаем.
– Не, так дело не пойдет, – помотал головой Михаил. – Она и так вас испугалась до обморока. Вы что ж, девчонку-то хотите до инфаркта довести?
– Две минуты! Приехал решать вопросы – не телись. А то счетчик включим.
– Две минуты, – кивнул Михаил, нырнул обратно в «Матиз» и быстро, чтобы не терять времени, спросил:
– Как ты так в них влетела? Не смотрела совсем по сторонам, новичок, что ли?
– Ты о чем? – вытаращилась Ирма. – Я вообще стояла. Даже машину еще не завела.
– Что? – обалдел Михаил. – То есть, по-твоему, они в тебя въехали.
– Конечно. Они ж задом ехали, на полной скорости. У меня машина аж подпрыгнула и на три метра отлетела. До сих пор шея болит.
– Они что, не увидели тебя?
– Их спроси! – фыркнула Ирма.
– Значит, так, вызывай ГИБДД, только по–тихому. Я с ними буду базарить, а ты вызывай.
– Точно? Я их боюсь. У них мигалка.
– Это беспредельщики. Надо ГИБДД, – коротко бросил Михаил, как вдруг дверца машины открылась, и голая накачанная рука потащила Михаила на дорогу. Он только и успел, что оставить свой мобильник Ирме, а сам, как в фильмах про войну, поднял обе руки.
– Сдаюсь, сдаюсь. Вы чего творите?
– Имей в виду, чувачок. Тебя тут не было. Никого не было, только мы. Чего тебе там овца твоя поет – нам неинтересно. С тебя десятка, и свободен, как ветер. А нет – поговорим в другом месте.
– Десять тысяч рублей? – играл в дурака Михаил.
– Ты что, больной? С головой плохо дружишь? У нас не чайник, у нас «бэха». Мы за рубли твои только кофе на сервисе попить сможем.
– Слушайте, ребята, – продолжил играть Миша. Странно, но никакого, совершенно никакого страха он не испытывал. Только легкую дрожь в груди, больше похожую на азарт. – Есть предложение.
– Предложение будешь перед загсом делать. Что, думаешь, с нами можно в бирюльки играть? Лохов нашел? – снова озверел Малиновый.
Приятели ухватили его за руки, бормоча, что надо все же полегче. Тот сделал вид, что успокоился. Сомнений в том, что он чем-то обдолбан, уже не было.
– У меня сервис есть свой. Хороший. И лакокрасочный цех, и рихтовка. Я вам все сам сделаю, как новенькие будете.
– Нет, ты меня достал! – вскрикнул Малиновый и бросился к Михаилу.
Тот бросил короткий взгляд на Ирму, та в испуге таращилась на него. Михаил подмигнул ей, она тихонько кивнула в ответ. Он понял, что милиция уже вызвана. Вопрос в том только, додержатся ли они до нее. А держаться было уже не на чем, все стало ухудшаться на глазах.
Малиновый нанес хук слева, в челюсть. Хук был так себе, жиденький. Силы большой в руках у Малинового то ли не было, то ли не осталось после того, чем он закидывался, но удар все же состоялся. Михаил отлетел на асфальт, даже дальше, чем надо, и упал, художественно раскинув в разные стороны руки. Уже лежа на земле, он обратил внимание на кое-что интересное в небе. Ну, не совсем в небе… На столбе.
– Ну что, отдыхаешь? Ты понял, что я серьезно говорю? Или добавить?
– Понял я, понял, – прошепелявил Миша, утирая кровь с разбившейся при падении губы.
– Давай поднимай кости и тащи деньги. Уже двенадцать штук. Умаял ты меня, весь вечер на тебя потрачен. Козел, мать твою.
– Где ж я такие деньжищи достану? – развел руками Михаил, приподнимаясь и садясь на бордюр. – С собой у меня нет столько.
– А чего ж ты поперся решать вопросы без денег? Ты говоришь, сервис у тебя?
– Ну, не у меня, конечно. Работаю я там, – попытался объясниться Михаил. – Машины я крашу. Серьезно, таких денег у меня нет.
– Да? А какие есть? Возиться с тобой дороже.
– Ну… – Михаил вздохнул. – Тысяч пять долларов дома найду. Только надо съездить.
– Мы девчонку пока заберем, с мальцом. А ты давай крутись, – зло бросил Малиновый. – Тащи свои пять штук, а то мальцу будет плохо.
– Да вы что?
– Слушай, хватит маму за сиську тянуть. Ты меня понял, паря? – Малиновый склонился близко–близко к лицу. – Хочешь проблем – я тебе их сделаю. – И, встав с корточек, крикнул: – Давай, братва, берем этих.
– Хорошо, хорошо, – поднял руки Михаил. Дело принимало совсем плохой оборот. Он отступил к своей машине, жалко улыбаясь.
– Э, ты куда? – дернулся один в шортах.
– Есть у меня деньги. Есть! – жалобно крикнул Михаил. – Я взял. Пять тысяч долларов. Можете еще и машину забрать, только не надо… Только без глупостей!
– Это ты не дури, папаша. Давай башли, – осклабился довольный Малиновый. Так он и думал, что терпила все привез и ломался просто. Все они сначала ломаются, пока их не убедишь.
Михаил подошел к своему «Фольксвагену» размеренными шагами, не ускоряясь, хотя отчаянно хотелось побежать бегом, со всех ног, но он сдержал себя, открыл багажник, аккуратно засунул руки в черную матерчатую сумку с длинной ручкой.
– Э, чего там у тебя? – ахнул Малиновый, но было поздно. Михаил с разворота упер тому в живот свое охотничье, с утра еще начищенное ружье. Двустволка сверкнула хромированным металлом.
– Сдурел, батя? – ахнул кто-то из тех, в шортах, но Михаил чувствовал себя как никогда нормальным. Куда нормальнее, чем когда-либо.
– Стоять! Убью! – проорал он. И хоть кричал он страшно и громко, оставался при этом достаточно спокойным. Только руки немного дрожали. Ну так это нормально.