Я, честно говоря, в этом вопросе так и не достигла особой ясности. Так что предпочла уточнить:
— Волшебный?
— Я вожу туристов на горные вершины. По быстрым рекам, — со скучающим лицом перечислял Рубин, загибая пальцы.
— Как это? — удивилась я.
— По велотрекам, на лыжных маршрутах, на джипах по пустыням…
— Стоп-стоп. Это что, такая работа? Ты экскурсовод на джипе? Никогда не слышала, что такое бывает, — запротестовала я.
— Однако бывает, — посерьезнел Алексей. — И в этом вся проблема. Я, конечно, симпатичный малый. И сам знаю. Впрочем, среди наших такого добра полно. Но вот жить с нами, ну, встречаться там и тому подобное — сложно.
— Почему? — замерла я.
Если он начал мне рассказывать, что с ним ужасно трудно, это, скорее всего, хороший признак. Потому что я знаю, это такая игра. Мне Ольга рассказывала. Мужчина заранее забивает себе отмазки на случай своего плохого поведения, всяких там недостатков.
— Потому что семьдесят процентов времени ты будешь меня ждать.
— Ждать? — я не поняла. Он что, капитан дальнего плавания?
— Тур в среднем длится две недели. Есть еще туры выходного дня, но таких, как я, туда не ставят.
— А что в тебе особенного? — полюбопытствовала я.
— Я — мастер. Так что меня болтает по миру в зависимости от графика, количества клиентов и мнения руководства. И менять свою работу я не собираюсь.
— И не надо. Зачем тебе что-то менять? — на всякий случай бодренько закивала я. Пока я и в самом деле не планирую вносить никаких корректив в его жизнь. Кстати, и в свою тоже.
— Все хотят что-то менять. Первая моя девушка требовала, чтобы я переехал в город. В городе я жить не могу. Вторая девушка хотела, чтобы у меня был график. А какой у меня, к черту, график?
— Список длинный? — обозлилась я. Тоже удовольствие, выслушивать его претензии к «бывшим».
— Не очень. Были еще очень ревнивые, были подлые, которые за моей спиной пытались что-то там решить. Были с детьми.
— И что? — дернулась я. Ничего себе претензия. Кажется, мне пора собирать манатки.
— Да нет, ничего. Просто к детям, как правило, прилагаются отцы, от которых масса проблем, — коротко высказался Рубин, оставив меня обливаться холодным потом. А сам он встал, натянул джинсы и подошел к печке.
— Дрова в предбаннике, — я еле уняла дрожь. Значит, мой вариант отметается сразу. Приехали. Можно даже не напрягаться.
— Слушай, Юльчик. А пожрать тут ничего не найти? — улыбнулся Алексей.
— Могу предложить мое самое коронное блюдо, — бодро ответила я. — Оно у меня получается лучше всего. А здесь, на даче, оно просто великолепно.
— Пангасиус в белом вине? — шутливо поднял бровь взъерошенный и невероятно притягательный Рубин.
— Картошка в мундире, — отрапортовала я.
— Вот это по мне, — одобрительно кивнул Алексей.
Я смотрела, как он лопает картошку с маслом, обжигаясь и спеша, и старалась запомнить его таким. Минуты молниеносно протекали сквозь наши пальцы, наши тела и все наши поцелуи. Мне было одновременно и жутко, и радостно быть рядом с Алексеем. Я точно понимала, что никогда больше со мной не повторится ничего подобного. И от понимания этого хотелось допить до самого дна этот напиток. Пусть даже он немного горчил от скорой разлуки.
Еще на одну ночь мы остались вместе, а утром вернулись в гостиницу, где у Алексея остались его невероятно грязные вещи и красная сумка «Адидас» с документами. Мы уже не были просто случайными знакомыми. Телесная, физическая близость моментально меняет все. Ты можешь еще ничего не знать о человеке, но уже чувствуешь, что возможно или невозможно между вами. С Алексеем было возможно все. Мне было очень страшно, ведь наутро он уезжал, а мне предстояло вернуться в свой привычный серый мирок, с одним ярким пятнышком в виде Артема и с лучиком света от солнца — Ольки.
— Ты что такая грустная? — все время спрашивал меня Рубин. — Тебе плохо со мной?
— Ты уезжаешь. Вот и все, — вздыхала я. — Но ты не обращай внимания. Я сильная, я справлюсь. Лучше расскажи еще о своей работе. Это как сказка. Так правда бывает? Ты ничего не придумал?
— Я ничего не придумал. Может, где-то чуть приврал.
— И ты был в Исландии?
— Был, — улыбался Алексей.
— И в Чили?
— И в Боливии.
— Расскажи.
И он рассказывал. Объяснял, что пороги делятся на категории сложности. Три плюс, четыре плюс.
— А пять? — я как ребенок прижималась к нему, позволяя Алексею делать со мной все, что только вздумается.
— А при пяти с тобой было бы вот что, — смеялся он, переворачивая меня на спину и прижимая к кровати. — Вода прибила бы тебя к камням. Пришлось бы идти и вытаскивать тебя. Вот так, аккуратненько, понемножку. Чтобы не повредить, не поранить.
— Боже мой, как бы я хотела увидеть это все своими глазами! — в порыве восторга поделилась я.
Алексей вдруг как-то серьезно посмотрел на меня.
— Правда?
— Ага, — кивнула я.
Он, можно сказать, испепелял меня взглядом.
— Это, понимаешь, удовольствие далеко не для всех. Но ты имей в виду, я тебя как-нибудь обязательно с собой возьму. Вот только потом не плачь.
— Ой, как страшно. Это почему же я должна заплакать? — притворилась я обиженной.
— Ты хоть в какой-нибудь поход ходила? Хоть раз? — прищурился он.
— Ну-ка… дай подумать… нет. Какая жалость! — Я хлопнула в ладоши, как фокусник, вызывающий с неба дождь из серпантина. Алексей рассмеялся и притянул меня к себе.
— Тогда тебя ждет масса неожиданностей.
— Например? — Я прижалась к нему и сделала вид, что мне все это интересно. Только чтобы ему не пришло в голову меня отпустить.
— Ну, например, в походе не подают этот, как его… — он щелкнул пальцами, — капучино.
— Ах, трагедия. Я больше люблю воду.
— Потом там надо много работать руками и ногами. Иногда к вечеру падаешь от усталости.
— Ну, напугал, — засмеялась я. — Да после целого дня в банке я стабильно падаю от усталости. И, заметь, безо всякого удовольствия.
— Хорошо. Но в походе тебе придется спать в палатках. На голой земле, в спальниках. Иногда всего по нескольку часов. Выдержишь? — он с интересом смотрел на меня.
— О, если с тобой, то готова обойтись даже без спальника! — кивнула я.
— Молодец! Уважаю. — Он улыбнулся и завалился на подушку. — Слушай, ты серьезно?!
— Вполне. — Я была готова пообещать ему луну с неба, чтобы сделать ему приятно.