– Потрать это на сэбя, дочка, – говорил папа, засовывая мне деньги в сумку, когда я бывала дома.

– Ладно, – кивала я.

– Что ладно?! – моментально заводился он. – Знаю я, все твая Ядвига отбэрет.

– Не отберет, – заверяла его я и не кривила душой. Ядвига, хоть и не любила моего отца, на что, впрочем, папочка отвечал полнейшей взаимностью, денег моих не считала и не брала. Деньги забирал Денис. Это называлось «семейный бюджет», и считалось, что только он сумеет им правильно распорядиться. Он и его мама. За это мой папа Дениса и презирал, не за его отношение ко мне, а за его, Денисову, профессиональную несостоятельность.

– Что эта за пра-а-фэсия – юрыст широкава профыля? – ехидствовал папа. – А если бы я был хырург широкава профыля? Что бы я аперыровал? Профыли? Та-агда я был бы пластыческий хырург, а я нейрохырург. Профыль у него, панимаишь!

– Мой Денис – мальчик очень талантливый. Надо ему только немножко помочь, – возмущалась Ядвига. За Дениса она была готова порвать любого. Думаю, изначально предполагалось, что раз уж она, свекровь, принимает в свою семью человека, отчество которого звучит как Аслановна, то этот самый Аслан Ираклиевич уж как-нибудь будет любезен помочь зятю найти свое заслуженное место под солнцем. Но мой папа был несколько другого мнения на этот счет. Он полагал, что обеспечивать семью – это мужская обязанность. Кроме того, он считал, что семья – это святое. А еще – что у него самая лучшая дочь на свете (после старшей, конечно), с чем ни Ядвига, ни Денис согласны не были.

– На что они будут растить ребенка? – трепыхалась Ядвига. – Денис не потянет такого бремени.

– Мужчина должен содержать жену, – порывался сказать мой отец, но я умоляющим взглядом попросила его сдержаться. Папа ушел курить, а мамы, на секунду заключив перемирие, обернулись и посмотрели на меня.

– Куда ты только смотрела, – хором пожурили меня они.

– Я могу пойти к доктору, – робко заикнулась я, после чего выяснилось, что сама по себе идея получить внука к Рождеству всем категорически интересна. И в ответ на мои робкие попытки предложить радикальное решение я была немедленно закидана камнями.

– Это же живое существо! Ты подумала об этом? – свела брови человечная Ядвига.

А Денис все это время молчал и мрачнел, набирался злости, а под конец с суровым и негодующим видом спросил меня, глядя со всем возможным холодом:

– Ты что, не хочешь от меня ребенка?

– Конечно, хочу, – присела от страха я. Только не хватало, чтобы он на меня разозлился в такой момент. Вот так, таким вот образом, и решилось, что я все-таки буду иметь ребенка. Беременность протекала так себе, меня качало и штормило. Денис все это время старательно делал вид, что все эти чисто женские проблемы – не его мужского ума дело, он лучше даже не будет пытаться лезть и мешать, а лучше сразу пойдет к друзьям на часок-другой, к ужину не ждите.

– Может, ты побудешь со мной? У меня ребеночек пинается, – робко предлагала я, пытаясь привлечь его к процессу таинства человеческого появления на свет. В умных журналах писали, что очень важно приобщить мужчину, вот я и пыталась.

– И что? Ты хочешь, чтобы он начал пинать меня? – с непониманием уточнял Денис.

– Ну… вообще-то это же так здорово! – удивлялась я.

– Да? – ухмылялся он. – Ты любишь, чтобы пинались? Что ж ты молчала, я умею отлично пинаться.

– Дурак! – обижалась я, а он, справедливо решив не принимать мою обиду всерьез, отбывал к друзьям.

В результате рожала я фактически сама с собой, если не считать Ядвигу с ее умными, невыполнимыми советами о гимнастике, айюрведе и обливаниях. И мою маму, которая все девять месяцев прожила на телефоне, выслушивая мои жалобы и утирая (виртуально, так сказать) мои слезы. Так, пока Денис то искал новую работу, то терял старую, то просто тусовался где-то с друзьями, я родила Соню, искренне надеясь, что хоть после этого наши отношения с Денисом хоть как-то наладятся. Не тут-то было. Хоть Соня появилась на свет хорошенькой, крепенькой девчонкой, однако же разочаровала мужа самим фактом своей принадлежности к худшему полу, слабому и ненадежному.

– Девочка? – с искренним разочарованием переспросил он, когда я сообщила ему об этом, позвонив из роддома. – Впрочем, кто бы сомневался.

– Ты о чем?

– Да так, – витиевато отмахнулся он, намекая, что от меня-то он ничего другого и не ждал.

– Между прочим, пол ребенка зависит от отца..

– Да? – с сомнением и недоверием хмыкнул он. – Это тебе твой папочка-доктор сказал?

– Это всем известно.

– Ну, не знаю, – отмахнулся он.

Дома, когда все без исключения бабушки и дедушки ворковали над Сонькиной кроваткой, Денис заглянул всего пару раз через плечо, сказал, что она как-то совсем на него не похожа, но соизволил все-таки пару раз покачать девочку на ручках, чтобы Ядвига смогла сделать соответствующие фотографии для семейного альбома. На этом его участие в воспитании было окончено, он отбыл в кухню, чтобы выпить чего-нибудь расслабляющего. От этого крика у меня разболелась голова.

– Слушай, а она может не кричать? – уточнил он с такой безнадегой в голосе, что я должна была понять, что теперь я наконец добилась того, чего хотела, – испортила его жизнь окончательно.

Дальнейший, заключительный, год семейной жизни прошел в духе мракобесия и ругани. Сонька давала нам всем прикурить. Она никогда не спала больше чем полчаса. Она плохо ела, но хорошо срыгивала. Ей не нравился Денис, она плакала, если он пытался сделать ей «козу». Хуже того, ей также почему-то не очень нравилась Ядвига, хотя «козу» ей делать она дозволяла. Но в основном она желала только меня, отчего я за тот год иногда не имела времени и сил, чтобы переодеть халат. И все равно, естественно, я все делала не так. Однако закончилось все совсем по другой причине, такой, о которой я никак бы не могла подумать и даже вообразить.

Глава 2
Интересный вопрос!

Думаю, будет справедливо, прежде чем продолжать рассказ о моем странном и беспросветном настоящем, вернуться немного в прошлое и вспомнить ту самую свадьбу, с которой все это безобразие началось. Или даже еще чуть раньше, когда я впервые увидела Дениса во всей красе и упала, как подкошенная, под действием его чар. Стоп, нет. Все не совсем так. Когда я увидела его в первый раз, он хотел поступить в нашу клинику в должности юриста и пришел на собеседование. Я же сидела на стуле в приемной его потенциального работодателя и упасть, конечно же, никуда не могла.

Собственно, есть ли разница в том, как и каким образом мы увидели друг друга впервые? Главное, что в конечном счете я оказалась на своей кухне, с ребенком на руках и в слезах. Да, и с разбитым сердцем, конечно. А тогда… тогда он получил у нас должность, и в течение двух лет мы работали вместе. Два года, полтора из которых я сгорала от страстной и безответной любви. Тем более страстной, чем безответней она была. Мне было тогда… сколько? Где-то двадцать – двадцать два. Он действительно всегда производил неизгладимое впечатление. Серьезное, даже строгое лицо, очень взрослое, хотя на самом деле он был не намного старше меня. На четыре года, но ощущение складывалось, что ему уже за тридцать. Жизненный опыт в каждой черте его красивого лица. Денис действительно был красив, красивее всех, с кем я когда-либо сталкивалась. Высокий, свободный, уверенный в себе, он умел непринужденно носить деловые костюмы и изящно управляться с ножом и вилкой, хотя все вокруг этим не заморачивались. Одним словом, Денис с самого начала производил впечатление человека очень хорошо воспитанного.