– Да, а вот где ты? Раиска рвет и мечет. Хочет тебя штрафовать нещадно ремнем по заднице. Говорит, что ты и так уже чуть ли не три месяца прогуляла, а теперь что же – опять?
– Блин, – выругалась я, протискиваясь не без помощи мужика, стоящего за мной, в автобус. Мужик подналег и вогнал меня как небесный шаттл в плотный слой атмосферы. Атмосфера была так себе, слишком плотная. Зря я на каблуках.
– Я ей сказала, что ты к врачу пошла.
– Вот спасибо, добрая душа.
– Делать анализы на беременность, – продолжила она.
– Что?
– Шучу. Я сказала, что тебе надо сделать рентген после пневмонии.
– Ага, я поняла, – кивнула я, с трудом просовывая руку между пассажирами. Кстати, мысль о рентгене хорошая, его мне и вправду надо бы сделать. Что-то я про это совсем забыла. Хотя я чувствую себя абсолютно здоровой. Здоровей, чем когда-либо. Если не считать, конечно, похмелья.
– Ага, Дорофеева, ты где была? – еще в коридоре налетела на меня Раиса.
– Я Иващенко.
– Что?
– Иващенко я, – как ни в чем не бывало напомнила я. А что, пусть не путают. А скоро, если так пойдет, стану вообще Ивлевой. Кстати, отличный вариант. Мне Яшкина фамилия с самого начала нравилась. Маргарита Ивлева – это звучит гордо.
– Почему? Ах да, точно, ты ж развелась. Ну и ладно. Так где была? Не врать, в глаза смотреть! – изображала сердитость Раисочка Львовна. Видимо, в настроении была. Тяжело с нами, бестолковыми.
– У врача. На рентгене, – бодро отрапортовала я, вытянувшись перед ней в струнку. Она с недоверием осмотрела меня, выискивая признаки лжи на моем помятом, но все равно красивом лице.
– Глаза твои бесстыжие. Ты на часы смотрела? Уже обеденный перерыв. Значит, на рентгене.
– Так точно, – веселилась я.
– Поклянись, – потребовала она.
– На крови? Я крови боюсь. Но если дадите мне пионерский галстук и бескозырку, я вам еще и честь отдам.
– Ах, дрянь, – довольно усмехнулась Раиса. – Признавайся, проспала? Из-за мужика?
– Ну… допустим. И что? – улыбнулась я.
– Эх, мне бы так, – мечтательно протянула она.
– Так вы же замужем, – удивилась я.
– Вот именно, моя дорогая. Вот именно, – развела руками она.
Я пожала плечами и пошла к рабочему месту, заваленному, как всегда, стопкой бумаг. Есть такой определенный закон, как у Мёрфи, только персонально для бухгалтеров. Если куча бумаги большая, не стоит спешить сильно ее уменьшить. Потому что если ты будешь снимать листы постепенно, не стремясь переделать все на свете, то куча будет примерно оставаться в одном и том же весе. А вот если ты из каких-то нелепых побуждений решишь переделать уже наконец всю свою работу, от начала и до конца, то тут жди беды. Стопка бумаг, которую ты в поте лица почти уничтожишь, наутро возродится вновь, причем возродится втрое. Откуда – а кто же его знает. Только если ты уж начала делать счета-фактуры – не спеши, не хватайся за все сразу, а бери их потихонечку, по пятнадцать-двадцать штук в день, не больше. Тише едешь, меньше новых бумаг принесут. Поэтому я своей горы не испугалась, я к ней была давно привычная. Подумаешь, гора. Что мы, гор не видели? Пусть себе лежит. Я вот лучше кофе попью с девчонками. Покурю, опять же. Потом уже и за дело возьмусь, а там, глядишь, уже и день закончится. Так и перебьемся, пока не зазвонит звонок этот непонятный, от Кешки. А может, он не позвонит? Может, передумает? Но он все-таки позвонил. Причем аккурат без десяти шесть, чтобы я точно с работы сбежать не успела.
– Алло? Маргарита? Ты в офисе? – спросил он все тем же своим сухим деловитым тоном. Как я от этого отвыкла!
– Да. Ты приехал уже? – грустно уточнила я.
– Я у подъезда.
– Сейчас я иду, – вздохнула я. Ну, что тут такого. Всего один разговор. О чем, правда, не пойму. Я еще разок перекурила нервно в коридоре, одна, потому что не хотела сейчас никаких ни советов, ни комментариев. А потом посмотрела на себя в зеркало, увиденным осталась крайне недовольна. В моем возрасте уже, оказывается, не так-то легко скрыть следы бурной бессонной ночи. Чуть-чуть подкрасилась в туалете, разозлилась на себя за то, что хочу выглядеть привлекательно, хотя на самом деле мне плевать, что там Кешка обо мне подумает. Какая цаца, подумать только. Телефон зазвонил снова.
– Ну, ты где? – нетерпеливо спросил он.
– Я вообще-то на работе, – изобразила негодование я.
– А, ну да, я забыл, что вы думаете, что работаете.
– Между прочим, да, думаем, – возмутилась я.
Хотя когда я была замужем за Кешкой, я и сама не всегда воспринимала свою работу как работу. Скорее как дамский клуб. Я спустилась к подъезду, злобная и готовая его порвать. Нам не о чем с ним говорить, о чем я сейчас ему и сообщу. Только вот… где он? Около подъезда не было никакого Кешки. Только машины и какие-то унылые прохожие. И какой-то кретин перегородил своим «Мерседесом» весь проход к дверям. Совсем уже оборзели, ставят свои тачки где попало – людям пройти невозможно. Эвакуатора на них нет. Ой! Машина, словно услышав мои недобрые мысли, зажгла фары и оглушительно загудела. Я даже отпрыгнула от неожиданности.
– Марго! – вдруг раздался голос из ниоткуда. – Я тут. Иди сюда. Да я ж тебе сигналю!
– Кешка? – вытаращила глаза я. Из «Мерседеса», приспустив густо затонированное стекло, на меня сквозь очки в дорогой оправе смотрел мой муж собственной персоной и улыбался, довольный произведенным эффектом.
Если человек надел другую одежду, это еще не значит, что он изменился до неузнаваемости, но в случае с Кешкой все было именно так. Его совершенно невозможно было узнать. Даже не верилось, что столь разительные метаморфозы могли произойти за столь короткий срок. Он действительно впечатлял. Где его черные джинсы, где вечные свитера серых цветов, которые с него было невозможно содрать, потому что, как он говорил, ему в них было удобно. Где затравленный взгляд потерявшегося ребенка? Где припухшее от постоянных пьянок лицо? Если быть честной, то он, кажется, действительно не пьет, не врала Виноградова. И откуда, скажите на милость, взялась эта тачка?
– Ты что, теперь водишь машину? – ахнула я, подойдя вплотную к окну. Признаюсь, не без восхищения. Как же меня в свое время бесило это его тупое нежелание садиться за руль!
– Да вот, пришлось. А то все мои деловые партнеры смеются, – лениво пожал плечами он. – Надо мне теперь, понимаешь, по статусу.
– Да что ты. Вах! То есть ты действительно в шоколаде?
– Что значит действительно? – удивился он. – Ты садиться в машину будешь?
– А ты уверен, что это безопасно? – поддела его я.
– А ты попробуй, – улыбнулся он. Я махнула рукой, обошла машину и села рядом с ним на пассажирское сиденье.