– Может, не надо? – забеспокоилась я. Собирать внеочередной девичник я не собиралась.
– Спокойно, Дубровский, я Маша. И я знаю, что делаю, – заверила меня подруга и повесила трубку.
К сожалению, вся наша компания жила в опасной близости друг от друга, так что Машка могла дойти до меня в считаные минуты. Мы и перезнакомились-то в свое стародавнее время на детской площадке, регулярно выгуливая в местном парке нашу детвору. В общем, остановить Машку было уже невозможно. Какое-то время у нее ушло, чтобы поставить под ружье Любку и Каринку и привести себя в божеский вид. Но в результате через час в моем доме шастали наподобие группы криминалистов, снимая отпечатки и рассматривая все под лупой, Машка и Каринка. Любка временно не смогла, у нее на этот день были куплены билеты в цирк, но обещала нагрянуть попозже, как только освободится, а пока Машка сосредоточенно шарила по моему дому.
– Тут явно пылесосили. И вытирали пыль с телевизора, – прищуривалась она, изображая из себя Холмса.
– Нет, Ватсон, телевизор Лешка сам мог протереть. Может, ему было просто плохо видно, – возразила Кариночка.
– Почему это я – Ватсон? Это ты Ватсон! – обиделась Машка.
– Неважно, кто Ватсон, девчонки, – примирительно пробурчала я. – Важно, что у него в холодильнике есть и еда, и продукты. Вон в сковородке что-то такое… как бы плов, что ли? Только почему-то жира много и все слиплось. Кто так готовит, это же месиво! И морковь там горелая, это вредно. У меня бы Лешка такого и ложки не съел.
– А мог он это сам сварганить?
– Ни за что. Он не знает, с какой стороны холодильник открывается. И где вилки лежат. Ему все надо подать и накрыть. А потом убрать.
– И все же плов, тем более такой вот жирный, он мог купить готовым, – предположила Каринка.
– Да, но такого никогда не было! – возразила я.
– Ну и что? – пожала плечами Машка. – Это ерунда. А вот то, что вся посуда, включая кастрюли, чистая, – это плохо. Стал бы он отмывать кастрюли? Никогда и ни за что. Максимум бы сполоснул. А тут ни жирных разводов, ни остатков еды, засохших по краям. Безобразие!
– Да уж, и все-таки это все – улики, конечно. Но улики косвенные, – огорчилась Машка.
– Мам, а чего это вы тут делаете? – удивленно спросила Дашка, обозрев перевернутую вверх дном кухню. Они с Лилькой были предусмотрительно отправлены мной на детскую площадку.
– Вы вернулись? – фальшивенько улыбнулась я.
– Ага. Мы голодные.
– Голодные? – растерянно повторила я. За всем этим расследованием еды-то я как раз и не сделала. И чего, кормить теперь их пельменями или жареными яйцами, в которых холестерин?
– Может, им плова дать? – тихонько предложила Машка.
– Ты что, с ума сошла? – вытаращилась Каринка. – А вдруг эта сучка через него колдует? Порчу насылает?
– Нет, ну ты ненормальная просто, – возмутились мы с Машкой.
– Знаешь, мам, мы попозже придем, ладно? – с опаской огляделась Дашка и исчезла.
Вот и правильно, вот и хорошо. Умные дочки.
– Так, девки, надо убираться. А то еще Лешка вернется, увидит весь этот бардак, и что? Как я ему все это объясню? – скомандовала я, и мы еще пару часов складывали все обратно на свои места.
Я выкинула плов (гадость какая заколдованная), еще раз полила цветы (пусть пьют из моих рук), закупила в супермаркете моих привычных продуктов, а заодно захватила бутылочку (две) красного винца. Все-таки мы с девчонками не виделись почти месяц, так что нам было о чем поболтать. Мы четырежды обсудили моего мужа, но потом выдохлись и просто сидели, трендели, обсуждали грандиозные способности Машкиного миостимулятора (она его уже забрала и сунула к себе в сумку, но все равно ей спасибо). Я рассказывала о турецких мужчинах, в том ракурсе, что русская женщина с ее лишним жирком на талии и попе – там настоящая королева красоты.
– Слушайте, как бы нашим мужикам объяснить, что женщина и должна быть мягкой и округлой. А то, чтобы им понравиться, надо превратиться в скелет. При этом им надо подавать пончики и борщ с пампушками.
– Н-да, несправедливо, – согласились мы.
В общем, день плавно перетек в вечер, я приготовила говядину в вине, и хотя все возмущались, что это перевод продукта, но лопали с огромным удовольствием. И Любка позвонила нам, сказала, что уже вернулась из цирка (как будто ей дома клоунов не хватало!), и обещала присоединиться к нам, как только накормит всех своих троглодитов и нагладит мужу на брюках стрелки. У него завтра, видите ли, важные переговоры, а судя по нашим голосам, мы пьем, а это значит, что вряд ли она, Любка, сможет отгладить их после визита ко мне.
– Да, мы пьем. Красное вино. И, между прочим, оно для здоровья полезно, так что ноги в руки и дуй к нам, – потребовала Машка.
Вечер становился все приятнее, и когда, часам к семи, Любка все-таки дотопала до нас, мы были уже тепленькие-претепленькие. Нет, не то чтобы пьяные. Чего там опьянеешь с бутылки-другой вина? Просто на душе было хорошо, а на мужа стало вдруг наплевать. Может, действительно, он сошел с ума и принялся готовить, убирать и поливать цветы? А что, у всех по-своему протекает кризис среднего возраста! Так что, когда я открывала дверь Любке, мир уже не казался совсем уж отвратительным.
– О, Любовь, проходи! Тебя-то нам и не хватало. Ты вина не принесла? – балагурила Машка, а Каринка (ох уж эта вечно тихая и заботливая Каринка!) уже убирала со стола и ставила для Любки чистую тарелку.
– Маш, подожди, – отмахнулась от нее Любка, сосредоточенно обкусывая губы. – Юлька, ты сядь.
– Чего? Это ты сядь, – улыбнулась я, забирая у нее из рук пакет.
– Надо поговорить. Сядь, говорю!
– Да мы и так тут целый день только и делаем, что говорим, – ухмыльнулась Машка. – И сидим.
– Да утихомирься ты! Я тут кое-что видела. То есть слышала. Юль, ты только не волнуйся. Там… там в коридоре, ну, там… на лестничной клетке..
– Что? – Я моментально протрезвела и побледнела. – Что случилось?
– Ты сядь.
– Да говори ты! – потребовали все.
– В общем, там твой муж. Я просто не стала лифт ждать и пошла по лестнице. Лифты у вас черте-те как ходят, пока дождешься, лопнуть можно. Да и полезно это, по лестнице ходить, – тянула она. Вид у нее был растерянный.
– Я ее сейчас убью, – разозлилась Машка. – Будешь ты говорить?
– Буду, – кивнула она. – В общем, я услышала его голос.
– Чей? – не поняла я. Хотя Любка изъяснялась предельно ясно.
– Мужа твоего. Все-таки у него голос такой, что не перепутаешь. И потом, сколько я его по телефону слышала. И так, вживую. В общем, я как-то сразу поняла, что это он. И короче, он там стоял, прямо за дверью, и разговаривал. С ней.
– Откуда ты знаешь? – побледнела я. – Откуда ты так уверена, что с ней?