– Надо! Ты вообще ничего не понимаешь, тебе плевать! Я тут весь день корячусь, а тебе что – кажется, что я развлекаюсь?!
– Ну… нет, конечно. Это, в общем, тоже дела сложные… наверное, – робко пожимал он плечами. По всему его виду было понятно, что дела мои он считает чем-то вроде раскладывания фотографий в фотоальбомы. Дело муторное, требующее и времени, и вкуса, и каких-никаких усилий, но… в целом непыльное и, что самое главное, никому на фиг не нужное.
– То есть только ты тут работаешь, а я загораю? То-то у меня кожа как у вампира – снег белый и тот загорелее!
– Ну, успокойся ты. Через пару недель все наверстаешь.
– В каком смысле? – От острой обиды на жизнь я все поперезабывала.
– В Турции, – услужливо пояснил муж. – Там и отдохнешь от меня наконец. Тебе действительно надо отдохнуть, ты почему-то какая-то нервная.
– В Турции? – переспросила я, чуть не задохнувшись.
Все мысли этих двух дней хлынули и поглотили меня. Мне так много надо было сказать мужу, но ничего этого я сказать ему просто не могла. Я так решила. Решила, что буду молчать, и едва не давилась этим молчанием. От такого напряжения я зарыдала, просто завыла белугой. Уронила, как говорится, лицо в ладони. Лешка, конечно, не зверь, при виде женских слез он немедленно отступает. Он обнял меня за плечи, сказал все положенные в таких случаях успокоительно-бессмысленные слова, отвел меня в спальню, велел девочкам меня не беспокоить (ха-ха, как будто меня беспокоят они!). В общем, он проделал все то, что раньше моментально вернуло бы мне ощущение справедливости и внутрисемейного счастья. Когда угодно, но не сегодня. Сегодня мне не стало легче. А стало еще хуже, потому что после стресса (а скандал для меня – всегда стресс) я долго не могу заснуть. Я лежала в кровати, совершенно голая, потому мой муж всегда любил, чтобы я так спала. За эти годы я привыкла так спать, зная, что в любую минуту могу прижаться всем телом к любимому теплому и родному человеку – моему мужчине, но теперь жалела об этом. Мне захотелось надеть самую толстую и страшную пижаму на свете. Я смотрела в потолок, слушала Лешкин храп и вдруг отчетливо понимала, насколько я теперь несчастна. И что я совершенно ничего не могу с этим сделать. Это то, с чем мне теперь придется жить.
27 мая, воскресенье
Вечеринка
Маникюр обяз.!!!
Завтра девчонки
Полить цветы
Погладить платье
Достать яду
Основное правило хорошей вечеринки, по крайней мере мое, Юлии Светлаковой, – никогда не ленись в мелочах. Конечно, можно ограничиться жареной курицей и салатом «оливье», особенно если на столе стоит много спиртного. Когда кончается выпивка, закуска становится просто едой. Так, кажется, говорят. Что ж, я старалась, чтобы еда была не только закуской, а застолье не сводилось к одной еде. Я всегда любила сервировать стол. Кружевные салфетки, вилки к вилкам, ложки к ложкам, фигурно порезанные помидорки и половинки клубники на салатах. Что, разве плохо, когда вокруг все красиво? Горят свечи, звучит приятная музыка, на коленях лежат плотные накрахмаленные салфетки…
– Я не уверен, что не ошибусь, где какая вилка, – бурчал Лешка поначалу, глядя на все мои приготовления.
Но у нас дома, в смысле, в доме у моего отца приемы были в порядке вещей. Вся преподавательская интеллигенция частенько стекалась в наш дом, чтобы побалагурить и посплетничать, а моя мама неутомимо украшала наши вечера разного рода ничего не значащими, совершенно необязательными безделушками и «фишками». Это называлось атмосферой.
– Если ты ошибешься с вилкой, все это переживут, – успокаивала я мужа.
Но это было излишним. Он быстро освоился и с большим удовольствием использовал эту нашу семейную традицию, если требовалось произвести на кого-то впечатление. Естественно, ведь в тиши и уюте нашего дома, сидя за красиво сервированным столом, он смотрелся очень благополучным, домашне-семейным, надежным, как антикварный комод. Сама основа нашего общества – семьянин с большой буквы, с приятной женой, которая к тому же совершенно недурно готовит. Так это выглядело со стороны. Так и я сама о нем думала, когда стелила крахмальные скатерти и планировала меню. В этот раз составленное мною меню было особенно сложным. Я так решила еще в пятницу, когда достала с полки свою самую толстую и сложную кулинарную книгу – «Изыски французского стола». Мне захотелось выступить как-то по-особенному.
«Зачем ты это делаешь? Чего тебе надо? Он же спит с другой, скажи ему, что вообще не будешь ничего делать! Прогони его прочь!» – кричало мое оскорбленное подсознание, но я продолжала листать книгу, прикидывая, успею ли достать к воскресенью баранину нужного качества. Конечно, я успела. Чего я хотела? Чего я хотела на самом деле? Ну… может, просто отвлечься, занять себя чем-нибудь. Начать готовиться к приему еще с пятницы – разве не выход?
– О, что это ты задумала? Будет седло барашка? – Муж заглянул в книгу через мое плечо.
Я вздрогнула и захлопнула ее.
– Ты меня напугал. Не подкрадывайся ко мне сзади.
– Это еще почему? – игриво уточнил он, хлопнув меня по ягодицам.
Я прикусила губу. Молчи, молчи, молчи.
– Ты сможешь купить баранину на рынке? Мне надо успеть еще сто тысяч дел, – говорила я.
– Смогу. Но, может, ты не будешь так уж сильно заморачиваться? Тебе не тяжело? Ты в последнее время все больше устаешь, не хочется тебя загружать.
– Так что, ничего не надо? – строго спросила я.
Лешка подошел ко мне и обнял. Я вся внутренне сжалась.
– Нужно, конечно. Ты всегда делаешь все как надо, верно? Это мой шеф, конечно же, это важно. Просто не переусердствуй.
– Договорились. – Я отвела глаза, но Лешка взял меня за подбородок и поднес свои губы к моим.
Я еле сдержалась, чтобы не вцепиться ему в его бесстыжее лицо. Господи, возможно, вот эти самые губы несколько часов назад целовали другую женщину, какую-то «Н.», которая считает меня дармоедкой. Что бы ей самой не организовать ужин для Лешкиного босса?
– Где девочки? – с намеком прошептал муж.
– У меня нет настроения. У меня опять болит голова, представляешь. – Я выскользнула из его рук и отвернулась.
Леша молча внимательно рассматривал меня, не сделав больше ни одного шага. Я чувствовала, как его взгляд прожигает мне спину, но тоже не стала поворачиваться. Кажется, именно в этот момент я поняла, что больше не хочу его, не хочу с ним спать и вообще не хочу к нему прикасаться. Интересно, а у Карины было так же? И как долго это продолжалось? А потом, потом прошло?
– Ладно, – сказал наконец он. – Я куплю баранину.
– Отлично, – кивнула я, и больше мы к теме поцелуев и нашей личной жизни не возвращались, чему я была и рада, и нет одновременно.