— Не присядете ли, миссис Форрестер? Очень хотелось отказаться, но выбора не было.
— Спасибо, — ответила я, словно школьница, которую вызвали к директору.
Для начала расскажите немного о себе, а потом изложите, в чем проблема. Если это действительно проблема. — Он снова улыбнулся, и я принялась выкладывать ему мельчайшие житейские подробности. Что в семь лет мне удалили миндалины, что в детстве у меня часто болели уши, что у меня есть дочка и тому подобное. — Что ж, все нормально. А почему вы решили обратиться к врачу?
Я рассказала ему про головокружения, тошноту, приступы рвоты. Он лишь безмолвно кивал в ответ. Казалось, эти симптомы не произвели на доктора никакого впечатления.
— Когда у вас были последние месячные?
— Месячные? — удивилась я. — Несколько недель назад… кажется… — У меня похолодело в животе.
— Кажется? Значит, вы не уверены? — Он посмотрел на меня как на набитую дуру.
— Нет, уверена, но они продолжались всего несколько часов.
— Такого раньше не случалось?
— Нет.
Его тон рассмешил бы меня, если бы я могла заставить себя улыбнуться. Доктор Хаас говорил со мной, как с умственно отсталой, выговаривая слова нарочито медленно и неторопливо.
— А как было в предыдущий раз?
— Точно так же. Но я думала, что это от переезда на новое место, от нервов или чего-нибудь еще в том же роде… — Детский лепет.
— Вы ничего не напутали?
— Нет… — Я едва не добавил а «сэр», но вовремя спохватилась. Он заставил меня испытать чувство покорности судьбе. И страх.
— А грудь не пополнела?
Ничего подобного я не заметила и не преминула об этом сообщить.
— Ну что ж, давайте посмотрим. — Он снова ослепительно улыбнулся, и я начала молиться, хотя было уже поздновато. Словно студентка, пришедшая на экзамен, не зная ни одного билета, но надеясь проскочить «на авось».
Доктор Хаас посмотрел и, конечно, увидел. Два месяца беременности. Может, два с половиной.
— Поздравляю, миссис Форрестер. — Поздравляю?.. — В марте у вас будет ребенок. Мы, конечно, проделаем тест, но сомнений никаких. Вы беременны.
Поздравляю? Господи, хоть бы он не улыбался!
— Но я не… Это… Ох… Спасибо, доктор.
Я рассказала ему про удаление миндалин, но забыла сообщить, что больше не замужем. Поздравляю. Идиотка.
Он велел мне прийти через месяц. Я двинулась к лифту и рухнула вниз, как камень. Ощущение было именно такое. Что я скажу Крису? Он обещал встретить меня у входа. Наверное, уже ждет… Если не задержался. От этой мысли слегка полегча??о. Может, он забыл… Может быть… Ладно, я все расскажу ему, когда мы вернемся в Болинас и сядем под деревом. В спокойной, непринужденной обстановке…
Конечно, он ждал у подъезда. У меня упало сердце. Я юркнула в машину и попыталась улыбнуться.
— Привет…
— Что сказал доктор?
— Я беременна.
Да ты что? — Он переменился в лице, и мы чудом не врезались во встречную машину. Я прикусила язык. — Минутку, Джилл. Как это? Ведь ты же предохранялась!
— Да, предохранялась. И тем не менее это случилось. Поздравляю!
— Ты сошла с ума?
— Нет. Просто повторяю слова доктора.
— Ты сказала ему, что не замужем?
— Нет. Забыла.
— О боже!
Я истерически хихикнула и тут же пожалела об этом. Крис готов был лопнуть от злости.
— И какой срок?
— Месяца два — два с половиной. Слушай, Крис… Прости меня. Я не нарочно… Я ведь предохранялась.
— О'кей, я знаю. Но все это так неожиданно… Ты что, не следишь за месячными? Тогда какого черта молчала?
— Но у меня были месячные… или… что-то вроде этого.
— Вроде этого? Не верю!
— Слушай, куда ты меня везешь? — Мы уже четверть часа ехали по Маркет-стрит.
— Понятия не имею. — Крис растерянно поглядел в зеркало, а потом перевел взгляд на меня. И тут его лицо просветлело: — Сообразил! Мы едем в Сан-Хосе.
— В Сан-Хосе? Зачем? — Он что, решил убить меня и закопать тело?
— Затем, что в Сан-Хосе есть служба планирования семьи, где делают аборты. Там работает мой приятель.
Затем поездка проходила в полной тишине.
Мы иногда посматривали друг на друга, но не произнесли ни слова. Он не хотел разговаривать, а я боялась, ощущая себя величайшей преступницей всех времен и народов.
Приятель Криса был очень любезен. Он выслушал меня и пообещал позвонить. Когда я возвращалась в машину, меня вырвало.
Обратная дорога заняла полтора часа. Мы попали в час пик, и я вздрагивала при одной мысли, что надо еще добраться до Болинас. Об аборте не могло быть и речи. Что угодно, только не это!
По дороге в Сан-Франциско Крис пытался затеять разговор, но я его не поддержала. Казалось, у него гора с плеч свалилась. И навалилась на меня.
— Крис, останови машину.
Мы подъезжали к Сан-Франциско, но мне было все равно. Ждать я не собиралась.
— Здесь? Тебя тошнит?
— Да, но не поэтому. Пожалуйста, остановись. Он бросил на меня тревожный взгляд, но послушался. Я посмотрела ему в глаза.
— Крис, я буду рожать.
— Прямо сейчас? — хрипло спросил он. Похоже, нервы у него совсем сдали.
— Нет, не сейчас. В марте. Я не хочу делать аборт.
— Ты что?
— Что слышал. У меня будет ребенок. Я не прошу тебя жениться на мне, но и ты не проси меня избавиться от беременности. Я этого не сделаю.
— Почему? Ради Христа, Джилл, почему? Это доконает нас обоих, не говоря уже о том, что испортит тебе жизнь. У тебя уже есть девочка, зачем тебе еще один малыш?
— Затем, что я люблю тебя и хочу от тебя ребенка. И в глубине души верю, что и ты хочешь того же. Когда двое людей любят друг друга так, как мы с тобой, избавиться от плода этой любви было бы преступлением. Я ничего не могу поделать с этим, Крис… — Мои глаза были полны слез.
— Ты серьезно?
— Да.
— О господи! Что ж, раз ты считаешь, что так лучше… Мы еще поговорим об этом. Но ты взваливаешь на себя большую обузу, Джилл.
— Я знаю. Но это лучше, чем брать грех на душу. Что бы ты ни говорил, а от ребенка я не избавлюсь. — Я бросила вызов, но Крис на него не ответил.
— О'кей, юная леди. Решать вам. — Он включил зажигание и молча погнал машину в город.