– Да-а-а? – то ли насмешливо, то ли настороженно протянул Павел, с интересом взглянув на Таню. – Извините, бабушка, я как-то не подумал… Ну хорошо, если так… Давайте, Татьяна, я вас провожу, что ли… Хм, забавно как…
Он снова стал разглядывать Таню с насмешливым интересом, с таким же почти, с каким давеча разглядывала ее и Ада, будто она была диковинкой, и впрямь с луны свалившейся и не вписавшейся в окружающее и такое понятное пространство.
Таня, почувствовав, как щеки вновь заливаются противной свекольной краской, залепетала виновато:
– Ой, да не надо, что вы… Не надо провожать, я сама… Просто… Я и правда никогда не была… Да и зачем мне? Что мне там было делать, в банке этом? У меня и зарплата совсем не та… Да и вообще…
– Да мне в принципе не трудно… – пожал плечами Павел. – Вот хотя бы завтра…
– Нет, нет! Не надо! Что вы! Я сама разберусь… Вы извините…
– Ну что ж, сами так сами. Вот, возьмите мою визитку и звоните, если проблемы будут. Не стесняйтесь. Хорошо?
– Хорошо. Спасибо вам, Павел…
Еще раз улыбнувшись своей умопомрачительной телевизионной улыбкой, он вышел за дверь, простучал дробью шагов вниз по лестнице. Таня стояла, молча прижимая к себе Отю, смотрела завороженно ему вслед. А про себя думала – никуда она вовсе не пойдет. И не надо ей никаких Адиных денег, и счетов никаких не надо, ну их вообще… Что она, из-за денег, что ли, в том дворе Отю спасать кинулась? Вовсе нет. Да она и без них хорошо проживет! И Отю как-нибудь на свои прокормит. Он и без Адиных денег уже поправляться начал, вон какой тяжеленький, руки оттягивает… И щечки у него порозовели, и глазки блестеть начали… Ну их к лешему, эти ваши банки да счета! И телефон сотовый тоже к лешему! Кому ей звонить-то? Подружки какие, за время городской жизни образовавшиеся, либо работают с ней в одной больнице, либо живут неподалеку, и родни здесь никакой, кроме бабки Пелагеи, тоже нету… Да и Аде в далекий Париж она звонить не будет. А что, может, она вообще про Отю и не вспомнит никогда больше? Павел же ей подтвердит, что у них тут все замечательно. Пусть Ада там думает на здоровье, что ее деньги впрок пошли, и не беспокоится. И Отя у нее поживет подольше… Нет, не побежит она никакой телефон покупать. И вообще, странно как-то – в Париж звонить. Да это и невозможно, наверное? Может, Павел в самом деле попутал чего?
Повертев в руках глянцевую визитку, она опустила Отю на пол и стала вглядываться в мелкие буковки, проговаривая вслух прочитанное. Так… Газета «Бизнес-ведомости»… Главный редактор Беляев Павел Семенович… Ух ты, ничего себе! Главный редактор… Наверное, он такой же при газете этой начальник, как у них в больнице главврач Аркадий Исакович? Интересно… И телефон есть… И факс… Ну да он ей ни к чему. Да и телефон, собственно, тоже ни к чему. Не будет она ему звонить. Зачем? Чтоб он говорил с ней так же насмешливо? Подумаешь, в банке она никогда не была…
Однако звонить Павлу Беляеву, главному редактору газеты «Бизнес-ведомости», пришлось очень скоро. В одно прекрасное воскресное утро и пришлось, когда, плотно позавтракав оладушками со сметаной, бабка Пелагея с Отей отправились на прогулку, а Таня осталась дома, чтоб не торопясь заняться всякого рода женскими делами. И только наладилась она тихо и в удовольствие подомовничать, как давно помалкивающий телефон в прихожей вдруг ожил звонко-требовательно, призывая ее к себе. Взяв трубку, она и не узнала поначалу этот суховато-властный голос, и хотела уж было ответить, что ошиблись, мол, номером…
– Татьяна, это Ада говорит. Ты чего пугаешь меня? Звоню, звоню тебе который уже день!
– Ой, а я… Я вас и не узнала сразу… У нас телефон не работал…
– Да ладно, знаю. Мне Паша сказал. А мобильник почему не купила?
– Да как-то… Мне некогда было, работы много… – пролепетала первое, что пришло в голову, Таня. Вдохнув побольше в грудь воздуху и немного придя в себя, заговорила уже увереннее: – Ой, Ада, да вы не волнуйтесь! С Отей… То есть с Матвеем, конечно, все хорошо! Он здоров, и кушает хорошо, и на улице мы с ним гуляем…
– А как он, отошел немного?
– Да, отошел…
– Ну вот и замечательно. Наверное, и правильно, что я его с тобой на первое время оставила. И спасибо тебе, конечно. Только вот ответь мне как на духу, добрая женщина, почему в банке не появилась? Я проверяла, со счета ни копейки не снято!
– Так это… Так мне не надо пока…
– Что значит – не надо? А на что ты ребенка кормишь? На копейки свои? Нет, так дело не пойдет!
– Но, Ада…
– Что, что Ада?! Мы бедные, но гордые, да? А мне, знаешь, гордость твоя дурацкая без надобности! Чтоб сегодня же пошла и сняла деньги! Отнеслась сердечно к моему внуку – поклон тебе низкий за это, а я в твоем сострадании не нуждаюсь, поняла?
– Да, поняла… Да вы не обижайтесь, Ада…
– Делать мне больше нечего, как сидеть тут и на тебя обижаться. Сегодня же сходи в банк и сними деньги! Или ты ребенка ко мне посылкой собралась переправлять?
– Как это – посылкой… Почему посылкой… А вы… вы что, его забрать хотите?
– Нет, тебе оставлю! Совсем рехнулась, что ли? Сама же говоришь – оправился уже Матвей! Давай-ка дуй сегодня же за билетом да привози его сюда, здесь и разберемся, что дальше делать!
– Погодите, Ада… Но как же так? Может… Может, не надо пока, а?
На этом писклявом «а» вся уверенность Танина и закончилась. Голос вдруг пресекся неожиданно и застрял где-то в груди, да еще и трубка вдобавок выскочила живой рыбкой из рук и закачалась на кудрявом телефонном шнуре, донося до нее обрывки хрипловато-сердитого Адиного голоса. И никак ей не удавалось ее поймать – руки очень тряслись. Пока ловила, совсем раскваситься успела. А когда, наконец, снова поднесла ее к уху, и сказать уже ничего не смогла, только икнула громко и слезно, и очень неприлично, наверное…
– Да что ты ревешь там, дуреха! Выслушай сначала, что сказать-то хочу! Ревет она… Ну, успокоилась?
– Да… У… успоко… илась… – изо всех сил стараясь подавить идущие из застрявшего в груди слезного комка звуки, проговорила Таня.
– Ну вот и хорошо. Слушай сюда, сердечная ты моя. Я ж тебя не просто прошу Матвея в Париж привезти, я ж тебя сюда жить приглашаю!
– Как это – жить? Ик… – растерялась Таня, от удивления перестав плакать. – Не поняла… Ик…
– А чего тут непонятного? В няньках при нем будешь. Или в гувернантках. Или как там еще… Называй как хочешь. Я и жалованье тебе положу хорошее. Согласна?
– Ой, мама… – тихо прошептала Таня, схватившись свободной рукой за мокрую щеку. – Нет, я не понимаю… Где, где я в няньках-то буду?
– Фу-ты, господи! Да здесь, у меня, где еще-то! Ну, или у Ленки в Ницце… Давай привози скорее Матвея, тут на месте и решим где да что!
– А… Ленка и Ницца – это кто? Это дочки ваши?