– Для тебя это шок?
– Для меня – да. Большей частью, Линда… – Ванесса пожала плечами. – Даже если они мне нравятся, мне не хочется отправляться с ними в постель. Я просто… просто не могу…
– Когда появится тот, что нужен, все будет иначе.
– Откуда ты знаешь? – Ванесса казалась такой юной, задавая свой вопрос. – Иногда я сама себе кажусь очень странной. Дело вовсе не в том, что мне не нравятся мужчины, дело в том, что… – Она пыталась подыскать нужные слова. – Что между ними и мной какая-то стена, и я никак не могу пройти сквозь нее.
Именно так и обстояли дела, и Линда отлично понимала это. Она надеялась, что в один прекрасный день Ванесса отыщет заветную дверцу или же наберется смелости и перелезет через стену.
– Нет таких стен, через которые нельзя было бы перелезть, дорогая. Просто на одни нужно затратить больше усилий, чем на другие. Мне кажется, все зависит только от того, насколько сильно ты сама хочешь этого.
– Не знаю. – Ванесса явно не выглядела убежденной. – Дело вовсе не в этом… дело в том, что я просто не знаю, как начать, что делать… – Она вздохнула. – Это глупо, но Джон, кажется, понимает это.
– Сколько ему лет?
– Двадцать семь.
Линда подумала, что ей хотелось бы, чтобы он оказался старше и гораздо взрослее.
– Но он выглядит гораздо старше своих лет. Он был женат четыре года. Они поженились, когда он учился в колледже. Она забеременела, поэтому они и поженились. Ему было восемнадцать. Но… – Ванесса засомневалась, стоит ли рассказывать дальше, не сделала ли она ложного па. Она настороженно посмотрела на Линду и добавила: – Впрочем, не важно. Это долгая история.
– Мне хотелось бы услышать ее…
Самое ужасное состояло в том, что Ванессе страшно хотелось рассказать Линде обо всем. Ей так хотелось поделиться своими мыслями о Джоне. Ей требовалось облегчить свою душу, а с Линдой она всегда могла говорить напрямик.
– Извини, но это печальная история… Но может быть, раз ты врач… В общем, их ребенок родился дефективным. У него был ужасный врожденный дефект, мне кажется, они с женой готовы были повеситься. В течение первого года они по очереди дежурили в госпитале, затем забрали ребенка домой, пока он не… – она, почти задыхаясь, выдавила из себя: – не умер. Мне кажется, это отрицательно подействовало на их брак. Когда ребенок умер, они разошлись, вот и все. Это случилось пять лет назад, и мне кажется, это сильно и надолго потрясло его.
Линда тоже выглядела потрясенной. Врожденные дефекты, разумеется, не были для нее новостью, и, к облегчению Ванессы, эта история не слишком расстроила ее.
– Понятно, значит, развод. Многие пары не выдерживают подобных трагедий.
Ванесса кивнула.
– Извини, что я рассказала тебе об этом сейчас. Я не хотела, когда начала…
– Все в порядке. – Линда прикоснулась к руке Ванессы. – Я же взрослая девочка, ты знаешь. Я даже врач.
Они улыбнулись друг другу.
– Знаешь, странно, но он мне очень нравится. Мне с ним очень уютно, он как будто действительно понимает меня.
– Это тебя удивляет?
– Да. – Ванесса тихо вздохнула. – Другие всегда нажимали на меня. Только познакомятся и в ту же ночь стремятся затащить в постель. Я попыталась объяснить Джону, что именно я чувствую, и он понял. Он сказал, что после смерти своего малыша порвал с женой и два года ни с кем не спал. Просто не хотел. Ему казалось, что с ним что-то не в порядке, но все оказалось не так. Он просто оцепенел, что ли.
Линда кивнула:
– Все верно. Такое часто случается.
– Знаешь, он спросил, случалось ли со мной нечто, что заставило бы меня чувствовать так, как я себя чувствую. – Она улыбнулась и пожала плечами. – Но я ответила, что я такая сумасшедшая с рождения. – Ванесса рассмеялась, но смех получился неуверенным, в ее взгляде застыл немой вопрос, который она, казалось, задавала Линде.
Линда ответила ей очень спокойно:
– Мне кажется, ты перенесла тяжелый удар, когда умерла твоя мама, затем судебные дела об опеке. Тогда ты не знала, как все обернется.
– Да, – проговорила задумчиво Ванесса. – Кто-то заикается. А я – фригидная.
Глаза Ванессы смотрели печально, когда она вновь взглянула на Линду. Линда покачала головой:
– Вовсе не обязательно. Более того, я серьезно сомневаюсь в этом. Ты же ни с кем не занималась любовью, Ванесса, так что пока просто не знаешь себя.
– Да, это правда. Я – ничто.
Ванесса разочаровалась сама в себе, и Линда почувствовала сострадание к ней.
– Дай себе время. Джон, видимо, отличный парень. Может быть, он будет многое для тебя значить.
– Может быть. – Ванесса вновь вздохнула. – Если я ему позволю…
Нельзя сказать, чтобы Ванесса не догадывалась о своих проблемах. Она даже начала задумываться о них, что обрадовало Линду. Может быть, в конце концов она справится с ними. Блокировка, возникшая так много лет назад, наконец начала причинять ей беспокойство.
Две ночи Линда плохо спала, плод опустился и тянул с такой тяжестью, что стало очень трудно ходить. То и дело выступала испарина, она чувствовала себя несчастной и беспокойной. В пять утра Линда проснулась и села на кровати, спина болела, сердце учащенно билось, она не могла спать, в конце концов, перестала стараться заснуть и поднялась приготовить чашку кофе. От кофе у нее начались судороги, и к семи часам, когда проснулся Тэдди, она чувствовала себя как лев, запертый в узкую клетку.
– Во сколько ты встала, любимая?
Он удивился, увидев ее проснувшейся и такой деловой. С шести часов она уже побывала в детской, вновь перевернув все веши и в который раз проверив чемоданчик, собранный для младенца. Уже несколько месяцев он не видел ее столь энергичной. Внезапно лицо Линды исказилось, Тэдди внимательно всмотрелся в нее.
– Что-то случилось?
Он спросил ее как бы между прочим, а Линда между тем продолжала проверять свои вещи на туалетном столике.
– От этой чертовой чашки кофе у меня начались судороги. – Как только она это сказала, лицо ее опять исказила боль, она схватилась за живот и тут внезапно поняла, в чем дело. Подняв голову, она с удивлением посмотрела на Тэдди, затем широко улыбнулась. – Господи Боже мой, кажется, у меня начались роды.
– Во сколько ты встала?
– Около пяти. Мне как-то не спалось, поэтому я пришла сюда и занялась делами.
Он усмехнулся, глядя на нее:
– Да, для врача ты не слишком грамотна. Когда начались схватки?
– Около пяти тридцати.