– Ты все тут так великолепно устроила, Сирина.
Ей было очень приятно, она засуетилась и заторопилась на кухню принести чай, сандвичи, печенье.
– Неужели ты не можешь посидеть? – Тэдди направился за ней следом, но она прогнала его обратно в комнату, к брату. Брэд смотрел на них, как на малых детей, счастливых, что опять оказались вместе.
– Как там Грег? – Брэду не терпелось задать этот вопрос, и когда он спрашивал, в его глазах светилось беспокойство.
– Почти все то же самое.
– Что это означает?
Поколебавшись, Тэдди пожал плечами и сказал, вздохнув:
– Буду с тобой откровенен. Не думаю, что он счастлив с Пэтти. Он пьет больше прежнего.
– Да разве такое возможно? – Брэд явно расстроился.
– Может быть, он и старается. Не знаю. – Тэдди провел рукой по волосам, посмотрел на брата. – Мне кажется, она постоянно цепляется к нему, навязывая свою волю. Ей хочется иметь большой дом, обеспеченную жизнь, она хочет, чтобы он устроился на работу…
– И все это за три месяца?
– Скорее, если возможно. Два месяца она скулила насчет свадебного путешествия. Считала, что он должен отвезти ее в Европу. А ему вместо этого хотелось поехать в Ньюпорт, что она отказывалась считать свадебным путешествием. Дом, который он снял ей на лето, видишь ли, оказался не таким симпатичным, как тот, что муж ее сестры снял для своей супруги, и так далее, то одно, то другое.
– Неудивительно, что он пьет, – вздохнул Брэд. – Думаешь, он будет продолжать так и дальше?
– Вероятно. Мне кажется, он и не помышляет ни о чем другом. Конечно, до сих пор никто в их семье еще не разводился, но, услышав рассказ Тэдди, Брэд подумывал о вероятности подобного исхода. Одно было ясно – он просто счастлив, что не угодил в ловушку, подстроенную Пэтти. Трагедия заключалась в том, что туда угодил Грег.
Однако самым странным было то, что Брэд воспринимал все эти услышанные от брата новости как нечто весьма отдаленное. Когда он находился в Европе, все как-то старались поддерживать с ним связь. Писали письма при первом же удобном случае, особенно мать. А теперь, с тех пор как они с Сириной уехали в Калифорнию, Грег вообще перестал писать, может быть, потому, что испытывал неловкость по отношению к Брэду в связи со своей неожиданной женитьбой на Пэтти. Или, возможно, из-за того, о чем только что сказал Тэдди: он был просто отчаянно несчастен. Лишь однажды Брэд получил весточку от отца, но вот от матери – ничего. Первое время он иногда звонил ей по телефону, но голос ее звучал настолько холодно, а замечания в адрес Сирины были настолько едкими, что он прекратил звонить, а сама она никогда не звонила ему. Брэду не хотелось признаться в этом даже самому себе, но он скучал без них. Получилось так, будто каким-то непонятным образом они с Сириной стали изгоями из своей прежней жизни.
Оказавшись в Стенфорде, Тэдди полагал, что занятия будут занимать все его время целиком. Однако в первом семестре все оказалось далеко не таким страшным, как он опасался. И хотя большую часть времени приходилось читать огромное количество самых различных книг, он всегда находил возможность выбираться в город к ним в гости, особенно в последние дни беременности Сирины. Ему хотелось находиться поблизости, если вдруг случится что-нибудь непредвиденное. Брэд пообещал позвонить ему в Стенфорд, когда у нее начнутся схватки, и они с Сириной уверили Тэдди, что у него хватит времени добраться в город на поезде и вдоволь нагуляться в холле, прежде чем родится ребенок.
В третью неделю декабря у Тэдди были каникулы, и поэтому он жил у них в доме. До предполагаемой даты родов оставалось четыре дня. Брэд отправился на какие-то маневры в Сан-Леандро, а Тэдди сидел наверху в своей комнате и готовился к экзаменам. Сирина бродила по детской, перекладывая крохотные распашонки и снова и снова проверяя различные детские вещички, за что Тэдди ругал ее, наверное, уже в тысячный раз. Она как раз складывала пижамки обратно в ящик, как вдруг услышала странный звук, почти хлопок, а затем почувствовала, как теплая жидкость заструилась по ногам и потекла по сверкающему паркетному полу. Сирина застыла на месте, пораженная случившимся, затем медленно направилась в детскую ванную взять полотенце и вытереть пол, чтобы жидкость не оставила пятен. Странное ощущение возникло в пояснице и нижней части живота, Сирина поняла, что следует немедленно вызвать врача, но сначала ей хотелось привести в порядок пол. Врач не раз говорил ей, что при первых же признаках болей или отходе вод она должна немедленно звонить ему, но она полагала, что в ее распоряжении еще достаточно времени. Она даже не волновалась, что Брэд находился в Сан-Леандро. Он вернется домой к обеду, а после того как отвезет ее в госпиталь, больше ничем не сможет ей помочь. Ему не позволят быть рядом с ней, когда она будет рожать, ну, по крайней мере у него будет время пообщаться с Тэдди. Почему, собственно, ее не мог бы отвезти в госпиталь Тэдди, а затем вернуться обратно с Брэдом?
Внезапно Сирина занервничала, поняв, что время пришло и что через несколько часов у нее на руках будет ребенок. Она улыбнулась сама себе, опускаясь на пол на колени с полотенцами в руках. Однако улыбка замерла на губах, и она невольно схватилась за комод, чтобы не закричать. Боль так сильно скрутила все тело, что она едва могла дышать. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем боль немного утихла. И когда наконец немного отпустило, Сирина подумала, что самое время вызывать врача. Она удивилась тому, что первые схватки оказались такими болезненными. Никто не предупреждал ее, что это начнется так стремительно. Наоборот, врач говорил, что в самом начале она вообще может не почувствовать боли. Но в данном случае сомнений не было. Во второй раз острейшая боль бросила ее на пол ванной комнаты, и Сирина, испытывая неимоверную тяжесть во всем теле, опустилась на четвереньки. Затем, взявшись за живот, она застонала от боли и ужаса. В своей комнате Тэдди услышал странный звук, напоминавший стон раненого животного. Прислушавшись, он решил, что ему показалось или что это ветер за окном, поэтому, не придав этому значения, снова взялся за учебники. Однако через минуту звук повторился. Он оторвался от книги, прислушался и вдруг внезапно понял: кто-то стонет и зовет его. Он вскочил с места, не понимая, откуда исходит зов, и, наконец осознав, что это Сирина, бросился в холл.
– Сирина? Где ты?
Хотя он стоял рядом, буквально в нескольких шагах от нее, за поворотом коридора, она не могла откликнуться. Ее скрутил очередной приступ боли, на этот раз такой острой, что она не могла ни дышать, ни произнести его имя.
– Сирина? Сирина? Ты где?
Очередной жуткий стон достиг его ушей. Тэдди влетел в детскую и увидел ее, скрючившуюся на полу.
– О! Боже мой, что случилось?
Сирина была настолько бледна, на лице ее застыла такая мука, что у него задрожали колени.