– О, неужели?
В голосе Сирины прозвучало напряжение, и ей не хотелось, чтобы он его заметил. Она пришла сюда не для того, чтобы развлекать Василия. Она пришла работать – позировать перед камерой, только и всего. Но едва она начала объяснять это помощнику, как почувствовала за спиной чье-то присутствие. Резко повернувшись, она увидела перед собой мужчину, уставившегося ей в глаза с такой магнетической силой, что у нее перехватило дух. Он стоял очень близко, и все в нем было поразительным. Волосы его сияли, словно высеченные из оникса, глаза блестели, будто черные кристаллы, в них сверкали едва уловимые смешинки, широкое угловатое лицо с высокими скулами, полные чувственные губы, загар, придававший его коже цвет меда, делали его необъяснимо притягательным. Он был высокого роста, широкоплеч, с узкими бедрами и длинными ногами. И больше походил на мужчин-моделей, нежели на фотографа. На нем была красная рубаха, джинсы и сандалии.
– Привет, меня зовут Василий.
Он говорил с приятным, едва уловимым акцентом. Василий протянул руку и поздоровался с ней, и в тот же миг Сирина почувствовала себя так, словно что-то обволокло ее с головы до ног. Неожиданно для себя она нервно рассмеялась, чувствуя себя до ужаса глупо оттого, что он произвел на нее такое сильное впечатление.
– Я Сирина.
– А… – Он поднял руку вверх, словно призывая замолчать. – Принцесса.
Он низко поклонился, затем выпрямился, широко улыбаясь, глаза его звали и ласкали ее. У Сирины возникло почти необоримое желание броситься на его широкую грудь, в объятие мощных рук.
– Рад, что ты пришла познакомиться с нами.
Или он по-королевски употреблял «мы», или же в это определение включал и своего помощника. Сирина улыбнулась:
– Я думала, мы сразу же начнем работать.
– Нет. – Он вновь повелительно поднял руку. – Никогда. Никогда. Мои клиенты поймут, что перед такой важной работой, как эта, я должен познакомиться с объектом съемки.
Сирина не могла не вспомнить, что это знакомство влетит им в кругленькую сумму, но его это, видимо, ничуть не волновало.
– Что мы будем снимать?
– Тебя.
В этом не было сомнений. Но то, как он это произнес, заставило ее почувствовать себя необычайно важной персоной, словно она находилась здесь сама по себе, а не как самая обыкновенная модель, подобно корзине с цветами или новому сорту мороженого, приятному на вид. Сирина решила попробовать другую тактику. Василий ни на мгновение не спускал с нее глаз. Она словно чувствовала прикосновение его взгляда, и внутри у нее что-то необычайно и странно напряглось. То было напряжение, которому она отчаянно противилась, чувство, которое скрывала от самой себя, и в тот же миг она поняла, что Василию Арбасу предстоит стать важной вехой в ее жизни. У Сирины отчетливо возникло такое предчувствие, хотя она и не понимала, почему так может случиться. Она заставила себя не думать о нем и вернулась к расспросам о работе:
– Кто заказчик?
Он ответил, и она согласно кивнула. Они собирались фотографировать ее с детьми, двумя мужчинами, одну, в серьезном рекламном проспекте нового автомобиля.
– Ты водишь машину? – спросил Василий.
– Конечно, – ответила Сирина.
– Хорошо. У меня нет американских прав. Ты могла бы отвезти меня на побережье, чтобы мы немного поснимали там?
За двести долларов в час ее редко просили исполнять роль шофера, но с ним все казалось таким простым, естественным и дружественным, что невольно хотелось соглашаться со всем, что бы он ни предложил. Василий взглянул на нее с интересом, и Сирина подумала, что он, вероятно, изучает ее лицо, подбирает ракурсы для съемки. Но в то же время под его взглядом она чувствовала себя совершенно голой. Сирина привыкла приезжать, в студии, готовиться, а затем делать свое дело. А тут все было очень странно и от такой непринужденности даже несколько неловко. Ей становилось не по себе, словно он видел ее насквозь, понимая все, что она собой представляет: что она не только Принцесса – творение агентства Керр, но нечто большее. – Ты уже успела сходить на ленч?
Сирина оторопела. За все время работы моделью в Нью-Йорке никто ни разу не поинтересовался, устала ли она, проголодалась ли, больна ли или уже вымоталась до изнеможения. Никого не интересовало, перекусила она или же нет.
– Я… нет… Я так торопилась…
– Нет, – он погрозил ей пальцем, – никогда, никогда не торопись. – Затем, демонстративно отставив чашку с кофе, что-то сказал по-гречески своему помощнику и подхватил со стула свитер. – Пошли.
Василий предложил ей руку, и Сирина не задумываясь приняла приглашение. Они прошли полпути до двери, когда Сирина вспомнила о своих вещах.
– Подожди… Моя сумка… – Затем нервно поинтересовалась: – Куда мы идем?
– Куда-нибудь перекусить. – Его улыбка озадачила ее своим совершенством. – Не волнуйся. Принцесса. Мы вернемся.
Сирине стало неловко из-за того, что она так разволновалась, но его необычное поведение вывело ее из равновесия. Она не знала, чего ожидать от него в следующий миг. Внизу их поджидал автомобиль – «бентли» серебристого цвета. Василий сел в машину и приказал водителю, на этот раз по-английски, везти их по адресу, который был совершенно неизвестен Сирине. Когда они пересекли Бруклинский мост, Сирина начала беспокоиться.
– Куда мы едем?
– Я же сказал, на ленч. – Затем, прищурив глаза, он посмотрел на нее и спросил: – Откуда ты?
Она сначала не знала, как ответить, не догадываясь, о чем он ее спрашивал.
– Из Нью-Йорка… – Затем добавила: – Из агентства Керр.
Он добродушно рассмеялся:
– Нет, я хотел узнать, где ты родилась.
– А, – чуть нервно рассмеялась в ответ Сирина, – в Риме.
– В Риме? – Пораженный, он пристально посмотрел на нее. – Ты итальянка?
– Да.
– Значит, титул – подлинный? – Он казался изумленным, и она кивнула. – Ну и ну, чтоб мне провалиться! – Он повернулся и посмотрел на нее. – Самая что ни на есть настоящая принцесса, – сказал Василий по-итальянски. – Он протянул вперед руку в традиционном итальянском приветствии. – Очень польщен. – Поцеловал ей руку, удивленное выражение не покидало его лица. – Мой прадед по английской линии был графом. Но его дочь, моя бабушка, вышла замуж за человека более низкого сословия, за человека с огромным состоянием и без всяких аристократических корней. Он заработал огромные деньги на том, что скупал и продавал фабрики, торговал на Дальнем Востоке, а их сын, мой отец, должно быть, был немного сумасшедшим. Он запатентовал ряд изобретений, имевших отношение к кораблестроению, затем занялся кораблестроением же в Южной Америке и на Дальнем Востоке. Потом женился на моей матери, Александре Настассос, и умудрился погибнуть вместе с ней на яхте, когда мне было всего лишь два года. Что, – он склонился к самому ее лицу и почти прошептал: – наверное, отчасти объясняет, почему я тоже немного сумасшедший. Без матери и без отца. Меня воспитывала семья моей матери, так как к моменту смерти родителей родители моего отца уже умерли. Поэтому я вырос в Афинах, учился в Итоне, в Англии, поскольку родня решила, что моему отцу это непременно понравилось бы. Меня вышибли из Кембриджа, – гордо заявил он, – я переехал в Париж и там женился. А потом все это стало таким скучным. – Ослепительная улыбка, обращенная к Сирине, блеснула, как яркая вспышка. – Теперь расскажи мне о себе.